Синдром властного негодяя - [38]

— Вот видишь, как прекрасно сбрасывать напряжение. Теперь можно спокойно все обговорить.

38

— Нет, — я попыталась отпихнуть его и оглядывалась, не завалялась ли здесь еще одна подушка.

— Фира, ты должна! Без откровенности нет исцеления, без исцеления нет счастья. Колись уже!

Док встряхнул меня, затем довел до кровати, уложил на розовую подушку, поправил балдахин, подоткнул одеяло и с умилением улыбнулся:

— Ты ж моя прелесть, какая послушная блондиночка, завидую, как отрывается твой Дубровский!

Уже тошнило от всех этих провокаций, поэтому я тяжело вздохнула и уцепилась за край пижамы своего обожаемого Дока:

— Заберите меня себе, а? Пожалуйста! Буду вашей самой-самой послушной блондиночкой!

— У тебя на лбу надпись: «Люблю моего утю-тю-тю Денечку!», так что не пытайся! — Доктор пригрозил пальцем, но почему-то сглотнул слюну и отодвинулся от меня. Кажется, у кого-то просто слабость к блондинкам.

— Не люблю и не моего, — я вздохнула, а после села и обняла подушку. — Он нехороший человек.

— Он нехороший, но все равно твой любимый. Отсюда все твои метания и сомнения. Давай, рассказывай, почему ты так думаешь, потому что по моему мнению, если он до сих пор не отлупил тебя по заднице и не надругался всеми доступными грязными способами, то не такой уж он и плохой.

Я только вздохнула, уставилась на цветочный узор на обоях и начала рассказывать. Один факт за другим, с самого начала нашего с Дубровским знакомства. Еще раз повторила историю обо всех его странностях, шуточках, временами довольно злых, обмане, о выпускном…

— А почему ты сразу мне все не выложила?

— Потому что очень глупо, когда парень выпрыгивает из твоей постели и сразу же бежит целовать с другой, — до сих пор было не по себе от тех событий. Хотя я пережила их, переборола и обещала себе никогда не вспоминать. — Надя потом объяснила, что мужчины не придают сексу большого значения, и я не должна. Правильнее просто вычеркнуть Дена из жизни и больше не возвращаться к прожитым неприятностям.

— То есть ты отвергла такой важный, веками отработанный, заложенный в генетической памяти предков момент, как скандал? Фира-Фира, тебя еще учить и учить!

Он так горестно покачал головой, будто я экзамен какой-нибудь провалила, а не предпочла расстаться тихо, вместо глупого выяснения отношений. Какая радость, орать на Дена? Или бить его? Хотя нет, врезать разок хотелось, той же подушкой!

Ну не хотел он со мной спать, почему не ушел сразу? А если хотел — мог бы потерпеть со следующим свиданием. Это же непорядочно, так быстро менять девушек. Или предупредил бы, что мое место в этом гареме — всегда второе, а то и третье, кто знает, сколько у Дубровского блондинок.

А если тогда под окном был не Ден? Кто-то похожий, в такой же одежде, но не Ден? Голова шла кругом от этих размышлений. Но как можно в двадцать первом веке скрывать ото всех брата-близнеца? И зачем?

— Серьезно, Глафира, почему ты не переговорила с Денисом? — Доктор помог мне встать и снова, как куклу, довел до выхода из комнату.

Ура! Мы покинем этот кусочек детского ада! И я смогу отделаться от внутреннего счетчика, в котором все эти игрушки пересчитывались в части моей зарплаты. Да там один балдахин тянул за заработок за два-три дня! Что уж говорить о горе сладостей или куклах на полке.

— Я попала в больницу, — призналась, фух! Глупейшая ситуация вышла: лопнула киста, пришлось делать срочную операцию. Хирург еще шутил, что это все от моей распущенности и слишком резкого входа во взрослую жизнь. До сих пор не по себе, когда вспомню это. Телефон в то время был то у Нади, то у мамы. Кто-то из них и бросил Дена в черный список, после огромного количества звонков. А я не стала возвращать, как и пытаться самой дозвониться. Что, в самом деле, могла услышать? Очередную ложь или глупость?

— Сейчас я покажу тебе то, что заставит задуматься о необходимости скандалов или хотя бы простых разговоров. Но с той ситуацией мы еще разберемся, да-да.

Доктор дотащил меня до своего кабинета, кивнув по пути нескольким другим пациентам, ждущим своей очереди. Не знаю, как они, а я бы бежала от щеголяющего в пижаме коуча. Но он уверенно открыл дверь, затем прошел внутрь и плюхнулся в кресло, указав мне на другое. Порылся в столе и протянул мне синюю папку.

— После твоих разговоров о странностях Дениса, я отправил Сокола проследить за ним. Знаешь, наш Блади Фалькон настоящий гений слежки, однажды в Перу, когда нам нужно было разузнать кое-что у местной мафии…

Но я уже не слушала его бредни, основанные на боевиках девяностых, просто открыла папку и начала перебирать вложенные в нее снимки. Ничего необычного, только Ден в разных местах: на работе в офисе, на заводе, у отца, покупает что-то в магазине, крутится где-то в гаражах, по виду — рядом с моим «Шинтажом». Затем обнимается с Машей, целует ее, кружит.

В глазах защипало и стало трудно дышать. Вот и все. Дубровский в самом деле крутит сразу с двумя девушками, обычная ситуация, простая и понятная, в отличие от мозгового червя. А Маша, наверное, знает и мирится с этим. На нее не похоже, но факты…

— Листай-листай, — Док протянул мне стакан с водой и салфетки.