Синдром Синей Бороды - [28]

`Интересно, кто-нибудь еще видит его? — покосилась девушка на соседку. Та дремлет, ничего не замечая. Молодой парень слушает плеер. Пожилая женщина переговаривается со старичком, обсуждая тяготы пенсионной жизни. И никому нет дела до портрета на стекле. Как впрочем, и до дождя, и до друг друга.

Лика пригляделась внимательней: может чудится? Нет, на месте портрет, и более четкий, чем был полминуты назад.

`Кто ты? Что тебе надо? Нужна помощь? — спросила у мужчины. Тот словно улыбнулся и прикрыл веки. На правой щеке образовалась ямочка, и в тот же момент капля воды слезой скатилась из глаза. Портрет исчез, размылся неровными линиями стек по стеклу.

Как раз, когда Лике пора выходить.

Она зябко поежилась: `жалко — зонт не взяла'.

Хотя до метро два шага. А пока она будет трястись в вагоне, дождь может и закончиться. Ливни явление кратковременное.

Только она зашла в подъезд, как столкнулась с Грековым старшим.

— Лика? — спросил он притормозив. Глаза широко распахнулись, выдавая удивление. Девушка не сдержала улыбки для милого человека:

— Доброе утро Егор Аркадьевич.

— Доброе утро, Лика. Ты к нам? Почему так рано?

— Вероника Львовна просила.

— А-а. Да. Совсем забыл, — улыбнулся. А девушка залюбовалась его улыбкой: искренней, доброй. Теплая ладонь мужчины легла на затылок Лики, губы прикоснулись ко лбу. — У тебя все хорошо?

— Да, — доверчиво прислонилась к его плечу. Тепло и уют, что дарили ей эти редкие минуты близости, были сравнимы разве что, с нирваной. Девушка ощущала себя нужной, любимой — счастливой.

И вздохнула: ему и ей нужно идти на работу. Отодвинулась и, запечатлев ответный поцелуй на гладковыбритой щеке, перекрестила мужчину:

— Храни вас Бог и Ангелы-Хранители.

Егор Аркадьевич рассмеялся и, качнув головой, легонько подтолкнул Лику к лифту:

— Через час увидимся. Беги.

В квартире Грековых стояла тишина. Не удивительно: Егор Аркадьевич ушел на работу, Ярослав в школе, Маша наверняка еще спит. У нее ангина: значит постельный режим, покой, витаминные чаи, книги из папиной библиотеки. Вероника Львовна наверняка в своем `храме' — на кухне. Да, дверь плотно прикрыта.

Лика скинула верхнюю одежду, кроссовки, и легонько постучала, перед тем как зайти в помещение.

Вероника Львовна пила чай и писала очередной указ. Ей, кому же еще?

— Здравствуйте.

— Здравствуй, Лика, — кивнула сухо. Лицо словно из воска вылили. `Интересно, что случилось? — нахмурилась девушка.

— У вас все хорошо, Вероника Львовна?

— Почему ты спрашиваешь? — уставилась на неё подозрительно.

`Значит, я попала в точку'.

— Вы бледны.

— Не выспалась. Иди сюда. Можешь сесть.

Девушка послушно опустилась на табурет.

— Вот список первоочередных дел. Ясно? — Вероника развернула к ней лист исписанной бумаги. Лика пробежала взглядом по строчкам: Паласы и дорожки пропылесосить, полы вымыть, цветы полить, пыль протереть, в комнатах прибрать, привести в порядок ванную комнату, Машину дубленку в химчистку отдать, купить салфетки, зубную пасту, колдакт, аспирин, амоксициллин, оплатить телефон.

И кивнула: Все как всегда, обычный распорядок дел Золушки.

Вскинула ладонь к виску:

— Будет сделано.

Женщина недовольно посмотрела на девушку:

— Не вздумай резвиться. Завтра в девять будь здесь. И так каждый день пока не отпадет надобность в твоих услугах. У нас гости. Если увижу, вернувшись с работы домой хоть соринку в комнатах, лишу премии, если узнаю, что ты позволила себе вольности, нарушила пункты нашего договора — уволю.

Лика опять кивнула: что ж не ясного? Сколько она работает у Грековых, столько Вероника Львовна её выгоняет. Но ни разу не выгнала. Потому что не может — это знает она, это знет Лика. Но подобный вариант не исключают обе — одна мечтая, другая — опасаясь.

— Займись пока ванной. И не шуми!

И выпихнула из кухни.

Вероника Львовна готовила завтрак.

Лика протерла кафель в ванной, пытаясь разложить услышанное и увиденное за утро по своим полочкам, и пришла к гениальному выводу — что-то происходит. И знала — что? Перемены. Их запах ни с чем не сравнить. Так пахнет зимой в октябре, весной в феврале, дождем в безоблачный солнечный день. Нечто подобное уже витало в квартире Грековых. Аромат перемен сгущался, грозя стать видимым, слышимым, осязаемым. Еще чуть-чуть и ей казалось — она дотронется до него.

Одно девушке было не ясно — каким образом это относится ко ней? А то, что так и есть сомнений не было. У нее обостренное чутье на подобные вещи. Она знала, что Господь всегда подсказывает ей, что и как. Другое дело, что она не всегда правильно истолковывает подсказки.

`Например, к чему у меня с утра сосало под ложечкой? Так бывает и перед хорошими, и перед плохими событиями. Но если сложить остальное: то, что в ближайшее время у меня будет много работы, а, следовательно, и заработок увеличиться, то, что я не опоздала, встретила Егора Аркадьевича, а не злую соседку или старого добермана, говорило о хороших переменах. Но если подумать с материальной точки зрения, приняв во внимание вид Вероники Львовны, обещание Егора Аркадьевича вернуться через час, гостей, и атмосферу беды, витающую в квартире Грековых, то перемены в их семье грозят неприятностями мне. Минимум лишусь работы. Однозначно плохо, но к плохому ли — вопрос. Два минуса могут дать плюс', - думала вытирая пол.