Синдром Л - [83]
— Ишь ты, на жалость берет, — проворочал старик. — А меня ты больно жалеешь? Жалеете вы меня со своим Александром, когда развратничаете здесь за стеной и орете благим матом? А зачем о соседях думать? Когда нас похоть пробирает… Трахаются, трахаются, как кролики, аж пар валит, и вопят, вопят…
Ну, думаю, опять завел свою шарманку. Но делать нечего, надо терпеть.
Долго ехал он по этой теме, все ругал наш разврат. Потом вдруг спрашивает:
— Новый год то какой хоть отмечаете с отцом? Нормальный, русский, или, может, западный?
— Ну конечно, наш! — отвечаю с притворной искренностью.
Думает, поймает он меня. Думает, я идиотка. А я не на планете Марс обитаю, прекрасно знаю, что у нас тот, кто празднует западный Новый год, наступающий девятнадцатого декабря, считается отщепенцем и врагом Отечества. Правда, уже давно патрули не ловят по улицам выпивших в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое. Закрывают власти глаза на тот факт, что число нетрезвых и так велико, а в ту ночь — намного выше среднестатистического. Но первое время после возвращения к юлианскому календарю очень лютовали. А потом плюнули. Поняли, что нашему народу любой повод выпить сгодится.
На самом деле мы с Фазером оба отмечаем. Первое же января все празднуют вокруг, трудно было бы уклониться. А девятнадцатого как-то душевнее. Но ничто не сравнится со Светлым Рождеством, падающим на двенадцатое декабря. Но об этом Тыкве знать не обязательно.
На некоторое время старик вроде бы удовлетворился. Помолчал, и говорит:
— Эх, что вы понимаете…
— В чем? — вежливо осведомилась я.
— Да во всем… Какой год наступил, помнишь?
— Ну что вы, ей-богу, Петр Алексеевич! У меня же высшее образование! Тысяча девятьсот семьдесят девятый!
— Ой ли? А может, какой другой?
— Что вы имеете в виду? — говорю я, но на самом деле прекрасно понимаю, о чем речь. Единственное, в чем я не уверена, так это в том, можно ли произносить другой номер года вслух? Так-то, между мирянами, в обычной нормальной жизни, это вполне в порядке вещей, сказать: ну давайте теперь выпьем задве тысячи семьдесят девятый! Нонче это звучит почти как шутка. За это вроде никого уже больше не сажают. Это когда только приняли декрет о Возвращении, в год моего рождения, тогда да, говорят, можно было срок лет пятнадцать, а при отягчающих, так даже и вышку получить, пулю в затылок за такие вольности. Но с тех пор то режим смягчился… Но что там Уголовный кодекс говорит на этот счет, понятия не имею. Этот хрен с горы, осколок героической эпохи, еще, чего доброго, припомнит какую-нибудь всеми забытую статью: и пожалуйте бриться! Поэтому лучше притворяться дурой…
— Вас что, в школе не учили истории? Не рассказывали о декрете о Возвращении и Великой Стабилизации? Об Отмененном Времени? — спросил он тоном сердитого учителя.
— Ах это! — воскликнула я. (Черт, переиграла!) — Конечно, мы в школе проходили. Но это, знаете, так, абстрактные знания. Я же тогда только родилась еще…
— Абстра-актные зна-ания, — передразнил меня старик. — Но ваше поколение хоть представляет себе, что это за время было? Как ликовал народ наш многострадальный, когда сбылась наконец его сокровенная вековая мечта и мы отгородились стальным непроницаемым забором от гнилого Запада, захлопнули окно, которое этот сифилитик и педераст Петр распахнул зачем-то… Одно зловоние, одна отрава, газ смертельный из этого окна к нам веками валил… В последние десятилетия все больше через Интернет так называемый. Как же все нормальные люди рады были, когда мы и эту форточку инфекционную захлопнули! Э, вы, нынешние, и слова такого небось не знаете — Интернет… Вы и представить не можете, какое это было всенародное торжество, когда были предприняты, казалось бы, чисто символические, но такие важные шаги — Возвращение в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом год и к Русскому календарю. Его еще иногда юлианским называют. Что, конечно, не совсем верно и политически неграмотно. Хотя это правда, что формально его ввел впервые великий император Юлий Цезарь. Разумеется, русский народ, русские православные ученые затем этот календарь творчески развили, приспособили максимально под нужды нашего государства. Поэтому правильно все-таки называть его русским. Но все же некоторую, пусть и второстепенную, роль Цезаря тоже не стыдно признать! Это все-таки крупная была фигура, не чета этому развратному негодяю папе римскому Григорию, убийце французских протестантов, придумавшему извращенный, декадентский западный календарь.
Слушала я это и думала: не иначе как Тыква был крупным специалистом политпросвещения. Вон как шпарит.
— Ну и на сто лет назад вернуться, — вдохновенно продолжал он, — это тоже было с чувством глубокого удовлетворения народом воспринято. Уж больно неудачные и страшные выдались сто лет, не то что предыдущий век. С тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года сплошные уступки Западу и западному образу жизни пошли. Сионизация опять же… Реакция на нее, возможно, была действительно несколько чрезмерной. Но ведь каждое действие рождает противодействие. Кстати, органы давно уже признали, что с евреями переборщили, перегнули палку. Это была ошибка! Но не более! Не надо тоже из мухи слона делать. Все должно быть объективно оценено в контексте трагической ситуации, в которой мы оказались из-за иностранных происков и действий западной агентуры. А сколько народу погибло — и все из-за идеологической диверсии. Пришлось каленым железом выжигать пятую колонну… Ну об этом я уже, кажется, говорил…
Увлекательная энциклопедия английской жизни, составленная русским журналистом Андреем Остальским, который вот уже почти двадцать лет живет и работает в Великобритании.
Тайны и парадоксы… Это совсем не те слова, что приходят на ум, когда думаешь о такой обыденной вещи, как деньги. Да каждый ребенок знает, что деньги – это…это… А в самом деле: что они такое? И разве не мистика тот факт, что большая часть современных денег не имеет физического тела? Деньги существуют в основном где-то в виртуальном пространстве, в качестве неких электронных сигналов в бездонных компьютерных глубинах, как бухгалтерская запись, как долг. А знаете ли вы, что всякий раз, когда берете ссуду в банке, вы увеличиваете тем самым общее количество денег в обществе, способствуете, между прочим, инфляции… Или вот еще загадка: вдруг выясняется, что чуть ли не любой предмет при некоторых условиях может становиться деньгами, по крайней мере, на какое-то время?И потом: в чем секрет их явно мистической, невероятной власти над людьми?Мне посчастливилось провести два года моей жизни в редакции самой замечательной финансовой газеты мира – «Файнэншл таймс».
Это история о Ромео и Джульетте времен "холодной войны", о двух людях, чья любовь оказалась важнее верности враждующим "лагерям" и государствам. Это роман о том, как Власть любви побеждает Власть. Возрастные ограничения: 16+.
Загадочные вещи творятся в ЦК КПСС — уж не мессир ли Воланд из «Мастера и Маргариты» вернулся в Москву 80-х, чтобы посмеяться над партийными бонзами? Или это КГБ примеривает на себя маску Сатаны? В романе Андрея Остальского «КонтрЭволюция» комедия переходит в трагедию, трагедия оборачивается фарсом, но во всем этом водовороте подлинным и единственно важным остаются человеческие чувства, а в любви — надежда на спасение. И каждому придется расплачиваться за сделанный выбор…
Что должен думать человек, если в один прекрасный день встречает женщину, неотличимую от его собственной жены, а спустя несколько дней видит ее под руку с мужчиной, как две капли воды похожим на него самого? Конечно же, что это розыгрыш! Но Александру Тутову не до смеха. Он подозревает, что попал в серьезную передрягу и что его размеренному эмигрантскому существованию в английском графстве Кент пришел конец. Чтобы спастись, надо разобраться, кто и зачем плетет против него заговор, и главное — понять самого себя, научиться отличать настоящее от подделки.
Известный журналист, главный редактор Русской службы Би-би-си Андрей Остальский пишет о своей жизни на «сказочном острове» Мадейре. Книга Остальского – увлекательный и объективный рассказ о достопримечательностях и истории острова, о традициях и нравах его жителей.
Я бежала так далеко: от прошлого, от самой себя, от мужа. Бежала, потому что не умею бороться, не умею быть сильной. Теперь я – другой человек, с чужим именем и чужой историей, но мое личное прошлое, что я пытаюсь забыть и от которого хочу надежно спрятаться, нашло меня даже здесь, вдали от дома. Придется учиться быть сильной, ведь защитить меня некому. Или есть? Содержит нецензурную брань.
Рождение близнецов – счастье! Ну, это как посмотреть… Два голодных рта семейный бюджет не выдержит. Бабушка сказала решать вопрос радикально: один младенец остается, второго сдаем в детдом. И кому из детей повезло больше? Увы, не девочке, оставшейся под материнской грудью. Бабуля – ведьма, папа – бандит, мама – затравленное безропотное существо. Как жить, если ты никому не нужна? И вдруг нежданный подарок – брат, родная душа, половинка сердца. Теперь все наладится, вместе с любой бедой справиться можно! Разберемся, кто подбрасывает оскорбительные, грязные письма, натравливает цепных собак, преследует, пугает по ночам и… убивает.
Джемма. Впервые я увидела Калеба, когда мне было двенадцать. Во мне тут же вспыхнула детская влюбленность, которая с годами переросла в юношескую. «Разве может детская любовь длиться несколько лет?» – спросите вы. «Может!» – с уверенностью отвечу я и докажу вам это своим примером. Калеб. Я не должен был влюбляться в младшую сестренку своего лучшего друга. Она была под запретом. Господи, да она была ребенком, когда я впервые ее встретил! Но девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, занявшую все мои мысли и сны.
Фрида получает необычное наследство после кончины бабули — должность ректора в Академии ведьм и колдунов. Когда-то Фрида была грозой академии и устраивала неприятности всем, кто окажется в радиусе поражения. Она и сама бы рада избавиться от наследства, да нельзя. Откажется — навсегда лишится магии. А в Академии сущее веселье. Педагог по зельям — первая любовь, колдун, который вытер о Фриду ноги. Попечитель и главный ревизор — бывший муж. А красавчик заместитель явно мечтает о должности Фриды и сделает всё, чтобы сжить нового ректора со свету.
Ольга Арнольд — современная российская писательница, психолог. Ее книга рассказывает о наполненном приключениями лете в дельфинарии на берегу Черного моря. Опасности, страстная любовь и верная дружба… Все было в тот год для работавших в дельфинарии особенным.
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?