Синдром фрица - [38]

И себя маленького увидел. Тогда, в подвале, когда Надька гладила меня по голове...

Саф, - - - сказал я. - - - Саф - - - Я напишу ей - - - Ты только не стесняйся, Саф - - - Меня не стесняйся - - - Ты встань - - - - - - И просто стой - - - А я буду смотреть на тебя и напишу ей - - - Я ей отправлю твое тело - - -

Сафа встал и удивленно заморгал.

- - - Е-е-е, ты не пидор, случайно?! - - - скривился он. - - - Странный ты, Фриц - - - Как псих - - -

И он закрыл руками свою грудь. Обнял себя, как девушки обнимают.

- - - Хули ты на меня так смотришь! - - - Убери глаза свои! - - - рассвирепел он.

- - - Сафа - - - Подожди, - - - сказал я, боясь, что, если он меня ударит, мы не сможем больше быть так, как теперь. - - - Не бей только - - - Я смотрю просто так - - - просто смотрю - - - просто - - - на твое тело - - - просто красивое тело - - - у меня не грязные глаза, Саф - - -

И я начал говорить ему... С самого начала... С самого- самого-самого начала...

Про прабабушку, про серебро, про тело свое и про тела другие, про отца и про деда... Про все. Про все, о чем молчал до этого...

Я стал только глазами... Только глазами, которые смотрели на Сафу, на сушилку, на сапоги и на трубы... На всю нашу жизнь сейчас... На всех, кто спал в этот момент, в эту полночь... На все наши головы на подушках...

Я стал просто глазами, которые смотрели на все это с любовью.

Я снова летал над разбомбленными городами... С улыбкой снова летал над руинами...

И если бы вошел сейчас кто-то и я знал бы, что он пырнет меня заточенным надфилем...

Или раком поставит... Или скажет: "На колени! Соси, сука!" И я с радостью и спокойно, улыбнувшись, подставлю ему бок. И опущусь на колени.

И раскрою его ширинку на одной белой пуговице и с нежностью и вседозволенностью впущу в свой рот его член...

И вот от этой нежности, от этой вседозволенности, от этого покоя, который смотрит не мигая на самые странные вещи в мире, я и остановился.

Сафа смотрел на меня. Его глаза были огромны.

- - - Еб твою мать! - - - заорал он. - - - Еб твою в душу Христа мать!!! - - - Ну зачем - - - Зачем ты мне все это рассказал - - - Зачем?! - - - Что ты вылупил глаза свои?! - - - орал он. - - - Не смотри на меня! - - - Не смотри на меня так! - - -

Я вдруг подумал, что он может меня убить. Я заметил, как он сжал кулаки.

У меня перехватило дыхание. Сафа был бешеный.

- - - Да тебя даже бить нельзя, - - - услышал я его тихий голос. Его тихий голос. - - - Противно бить - - - Ты совсем опущенный - - -

Сафа был спокоен. Он усмехался. Кулаки разжались.

- - - Да, ты совсем, - - - и он сплюнул на пол, - - - совсем - - - хуй знает что, - - - он усмехнулся, - - - я тебе завидую - - - ты ебанутый или притворяешься - - - но - - - тебя и бить-то нельзя - - - а теперь - - - теперь - - - иди на хуй - - - спать - - -

Он закрыл лицо руками и сгорбившись сел в угол...

Я стоял как с луны только что рухнул.

Я молчал. И тут раздались шаги нашего старшины. Нашего Командора. Через секунду он орал: "Р-р-рота-а-а! Подъем! Онанисты! Волосы на ладонях вырастут!!!"

Мы просидели в сушилке всю ночь.

Одеваясь, я понял, что люблю Сафу. Наклонившись к сапогам, я повернулся к его кровати. Он стоял спиной ко мне, медленно заправляя постель.

Обернувшись, он быстро нашел мои глаза. Мы обменялись взглядами и снова занялись службой.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

- - - Фриц - - - Фриц - - -

Услышал я в одну из ночей. Это было уже после госпиталя. Когда ворвались в казарму пьяные хохлы-дембеля.

Наши табуретки были сбиты по три. Тяжелые.

Вот этими табуретками в реве и крике мы получали... Кто чем наружу спал, тот и получил...

Сафа и трое чеченцев схватили кто что с пожарного щита...

Я очнулся от того, что пресс весом со вселенную опустился мне на правое ухо. И я снова отключился.

Хохлов отбили. В основном отделались испугом. Саньку из Питера хохлы почему-то хотели кастрировать. У Сафы было разорвана вся роба.

Маленький чеченец Алик стал похож на кусок мяса. На прихрамывающий кусок мяса. Ему вышибли передние зубы. А я оглох на правое ухо. И почему-то крови было много. Вся подушка и морда.

Потом месяца три, как старик, наклонялся и переспрашивал. Но ничего.

Научился потом навсегда занимать позицию так, чтоб левым ухом работать.

Суки-офицеры, мы их так потом и называли - "суки", только грустно рассматривали нас. Кругами ходили. Качали головами в фуражках. И все.

В госпитале было сначала ничего не слышно, а потом весело. И с каждым днем все веселее и веселее.

Один танкист слева орал по ночам.

"Я танкист! Я танкист! Я танкист!!!!!"

Даже я просыпался. Хотя и ложился глухим ухом вверх. Мы его успокаивали. "Ты - танкист... Ты танкист... Великий танкист... Все нормально... Ты настоящий танкист... Все в порядке... Спи! Сука!!!"

После шести раз за ночь мы уже не вставали. Только мечтали, чтоб хоть другое орал что-нибудь. Например, что он - парашютист. Но он был танкист, бедняга...

Снотворного здоровенная медсестра нам не давала. "Только для танкиста", - говорила сурово и протягивала ему под нос огромную, как скамейка, ладонь. На ней лежали три таблетки.