Синдром большевика - [21]
Почему я там оказался – не имею понятия. Но знаю, с кем был: с моей сестрой и ее подружками, точнее, их было четыре. Самое интересное, что у меня никогда не было сестры, разве что отец где-то допустил ошибку или вообще не знал об этом. Поэтому первой пробудила мое любопытство именно моя сестра. Но ненадолго. Волосы у нее были того же цвета, что и мои, и она была похожа на меня, как обычно бывают похожи сестры на братьев. И, как обычно, братья, похожие на сестер, внешне выигрывают, а сестры, похожие на братьев, проигрывают, выглядят грубее. Словом, едва прошло первое впечатление, она перестала меня интересовать. Мы шли и разговаривали с одной из ее подружек: судя по лицу и походке, у нее тоже был брат, на которого она походила.
А вот остальные подружки – совсем другое дело. Одна была высокая, смуглая и двигалась как кошка. Другая – не такая высокая, но тоже смуглая, шла, повиснув на моей руке, и шептала мне на ухо непристойности, а ее бурная грудь, едва не вылезавшая из декольте, все время маячила у меня перед глазами. Последняя же, с которой разговаривала первая, с кошачьими повадками, была просто-напросто Росана. Во сне она была года на три или четыре старше, чем в действительности, лет восемнадцати или девятнадцати. Ростом – сантиметра на два ниже своей подруги, а ее кожа сияла нежной бледностью. Отличал эту Росану от пятнадцатилетней взгляд – ресницы были накрашены и подчеркивали синеву глаз.
Иногда мы останавливались около магазинчиков, полностью или только наполовину оборудованных. Они глядели на витрины, а я – все на то же самое – на бурно вздымавшуюся грудь; и когда ее обладательница немного наклонялась, вырез платья чуть отставал и глазам открывалось все разнообразие форм, какие может принимать ничем не стесненный бюст. Но мне было не по себе. Не скрою, у меня шевельнулась мысль, коль это сон, не раздеть ли ее, большого труда не составит. Однако бесстыдная девица не очень меня привлекала. Слишком доступна, это здорово обесценивает. Во сне всегда мечтаешь о самом-самом, правда, иногда время выходит и не получаешь ничего, как, впрочем, и в этой распроклятой жизни.
Пока мы шли от витрины к витрине, я еще не решил, что же самое-самое. Росана и ее смуглая подружка с кошачьими повадками нравились мне более-менее одинаково, и я считал, что времени у меня еще достаточно. Однако относительное бездействие сна, пока мы неторопливо шли по переходу, длилось недолго. Хотя и не было ощущения, будто мы идем в какое-то определенное место, но у одной запертой двери, ведущей, судя по всему, в жилое помещение, сестра вдруг остановилась и сказала:
– Может, здесь?
Достала ключ и попробовала открыть. Замок поддался.
– Значит, здесь, – подтвердила подруга, у которой тоже был брат.
За дверью оказалась крутая лестница. Сестра и еще одна девушка поднялись первыми, а мы, четверо, немного отстали. Росана пошла впереди, а девица с бюстом и я поднимались последними. Лестница привела в небольшую темную гостиную. Мы расселись кто куда и молчали. Все смотрели на мою сестру. Она ломала руки.
– Не сидеть же так, пока о нас наконец не вспомнят, – нарушила молчание смуглянка с кошачьими повадками.
– Ничего больше не остается, – возразила сестра. – Или есть другие варианты?
– Да. Я не желаю больше ждать. Пусть тот, кто от меня чего-то хочет, идет за мной. А то увидят, как я тут сижу, черт знает что подумают, не собираюсь тухнуть тут. Пойду прогуляюсь.
Смуглянка поднялась, одернула платье. Лиловое, легкое.
– А может, никто не пойдет за тобой, – предупредила моя сестра.
– Может, – ответила та и вышла из комнаты.
Сестра растерялась. Но быстро оправилась и спросила:
– А что собираются делать остальные?
– Я остаюсь с тобой, – поспешила заверить ее приспешница.
– И я не такая нетерпеливая, – засмеялась та, что с бюстом, ущипнув меня за руку.
Остальные не торопились или не желали отвечать. Сестра смотрела на Росану и на меня, ожидая ответа. Не дождавшись, спросила:
– А вы?
Росана вздохнула и завершила позорное поражение моей сестры:
– Я тоже ухожу. Но не сразу. Чтобы не думали, будто я с ней.
Очередь дошла до меня. Сон уже давно принял иной оборот, и я не понимал, о чем идет речь. У меня было ощущение, что сестра предпочла бы, чтобы я остался, и что девица с бюстом ничуть не сомневается, что останусь. И еще мне казалось, что Росана совсем не обращает на меня внимания. У меня был один выход. Я встал и бодро заявил:
– Я ухожу. Прямо сейчас, как бы за ней. Пойду ее искать.
Все четыре уставились на меня, не веря своим ушам, но Росана – не так явно.
– Иди, иди, идиот, – процедила сквозь зубы сестра и отвернулась. – Небось веришь, что она этого хочет.
– Надо не верить, а действовать. Если выяснится, что нет, я сдамся и вернусь.
– Пускай идет, – обиделась девица с бюстом. – Ему лучше знать, чего он хочет. Глядишь, она сжалится, и оба, как говорится, будут счастливы. Желаю удачи, дружок.
Я вышел из комнаты и побрел по квартире. По размерам она не имела ничего общего с другими квартирами, которые я когда-либо видел, убогим плодом жилищного бизнеса. Я прошел десятки комнат, коридоров, лестниц и вестибюлей, они вели в другие вестибюли, подвалы, мансарды. Это был колоссальный лабиринт, раскинувшийся во все стороны, хотя, пожалуй, нигде не было достаточно просторно, чтобы составить о нем ясное представление. К тому же освещение было скудным.
