Символы священной науки - [89]

Осевая символика и символика перехода

50. Символы аналогии [562]

Иным могло бы показаться странным, что речь идет о символах аналогии, потому что если, как это часто говорят, сама символика основана на аналогии, то и всякий символ, каков бы он ни был, должен быть выражением аналогии. Но такой способ рассмотрения вещей не верен: то, на чем она основывается, это, более общим образом, соответствия, существующие между различными уровнями реальности, но не всякое соответствие является аналогией. Мы понимаем здесь аналогию исключительно в ее самом строгом значении, т. е., согласно герметической формуле, как соотношение "того, что внизу" с "тем, что вверху". Соотношение, которое, как мы это уже не раз объясняли, в тех многочисленных случаях, когда нам доводилось его рассматривать, по самой сути подразумевает представление об "обратности направления" двух своих членов. Эта идея, впрочем, вписана так ясно и столь явным образом в символы, о которых мы будем говорить, что можно удивляться, как она оставалась незамеченной — даже теми, кто тщится их использовать, но именно этим ясно демонстрирует свою неспособность понять и правильно истолковать их.

Строение символов, о которых идет речь, основывается на изображении колеса с шестью спицами; как мы уже говорили, это колесо вообще есть прежде всего символ мироздания, где окружность олицетворяет проявление, осуществленное спицами, исходящими из центра. Но, естественно, число спиц, начертанных в нем, меняется в зависимости от случая, добавляя другие, более частные значения. С другой стороны, в некоторых производных символах сама окружность может и не быть изображенной; но в том, что касается их геометрического строения, эти символы тем не менее должны рассматриваться как вписанные в окружность. Вот почему их следует рассматривать в связи с символом колеса, даже если внешняя форма последнего, т. е. окружность, которая определяет его контур и границу, не выявлена здесь четким и видимым образом. Последнее лишь указывает на то, что в данном случае внимание должно обращаться не на саму проявленность, а особую область, где она разворачивается, поскольку эта область в некотором роде остается в состоянии неопределенности, предшествующем действительному очерчиванию окружности.

Простейшей фигурой, лежащей в основании всех других, является та, что образуется единственно совокупностью шести лучей (спиц). Последние, будучи попарно противоположными в своем исхождении из центра, образуют три диаметра: один вертикальный, а два других — косые и равномерно наклонные с двух сторон к первому. Если считать, что в центре расположено солнце, то это будут шесть лучей, о которых мы говорили в предыдущем исследовании; и в таком случае "седьмой луч" не может олицетворяться не чем иным, как самим центром. Что же до указанной нами связи с трехмерным крестом, то она устанавливается самым непосредственным образом: вертикальная ось остается неизменной, а два косых диаметра являются проекцией на плоскости изображения, двух осей, которые образуют горизонтальный крест. Это последнее соображение, весьма необходимое для полного понимания символа, не принадлежит, впрочем, к числу тех, где этот символ делают именно олицетворением аналогии и где довольствуются тем, что берут его как таковой, вне связи с другими символами, родственными ему через различные аспекты его сложного значения.

В христианской символике это изображение именуется простой хризмой; его тогда считают образованным посредством соединения двух букв, I и X, т. е. греческих инициалов двух слов Jesous Christos, и таков именно смысл, который оно, похоже, получило в первые века христианства. Но само собой разумеется, что этот символ много старше, и, в самом деле, он принадлежит к числу тех, что встречаются повсюду и во все времена. Константинова хризма, образованная соединением X и Р, двух первых греческих букв имени Christos, на первый взгляд представляется непосредственной производной от простой хризмы, основное положение которой она в точности сохраняет и от которой отличается лишь присоединением в верхней части вертикального диаметра завитка, предназначенного превратить I в Р. Этот завиток, естественно, имеющий более или менее округлую форму, может в таком положении рассматриваться как подобие изображения солнечного диска, возникающего на вершине вертикальной оси, или "Мирового Древа". Данная ремарка обретает особое значение в связи с тем, что в дальнейшем будет сказано нами по поводу символа древа.[563]

Интересно отметить — в том, что более тесно касается геральдической символики, — шесть лучей являют своего рода общую схему, согласно которой в гербе располагались самые разнообразные фигуры. Взглянем, например, на орла или любую другую геральдическую птицу, и нам нетрудно будет осознать, что здесь действительно обнаруживается это расположение, т. к. голова, хвост, оконечности крыльев и лапы соотносятся, соответственно, с точками шести лучей; взглянув затем на такую эмблему, как цветок лилии, можно будет установить то же самое. В последнем случае не имеет большого значения историческое происхождение данной эмблемы, которое стало поводом разноречивых гипотез: будто цветок лилии и в самом деле есть цветок, что, кстати, согласуется с равнозначностью колеса и некоторых цветочных символов, таких, как лотос, роза и лилия (эта последняя, впрочем, действительно имеет шесть лепестков), или что первоначально он был острием копья, или птицей, или пчелой, древним халдейским символом царства (иероглиф sar), или даже жабой.