Символ и сознание - [23]
И в связи с этим мы опять возвращаемся к тому, о чем уже говорили: сознание есть такой текст, который возникает актом чтения этого текста, который сам себя обозначает, который отсылает к самому себе. Эта самоотсылка снова становится текстом до бесконечности. И отсюда — переход к структуре сознания. Структура сознания — то содержательное, устойчивое расположение «места сознания», которое обнаруживается в связи с состоянием сознания, с точки зрения сферы сознания. То есть, если мы взглянем на состояние сознания со стороны сферы сознания, то мы в состояниях сознания можем увидеть, вычленить, выявить отсылки к структурам сознания. К этим структурам сознания применимо все то, что говорилось выше, а именно, что они могут быть, могут не быть и т. д. Структуры сознания дискретны в пространстве и недискретны во времени, в отличие от декартовой топологии пространства. Структура сознания есть фактически внеличностное, квазипредметное состояние бытия. Говоря метафорически, структура сознания есть некоторое «заделывание дыр бытия», «дыр», оставляемых причинно-следственными агрегатами. В этой квазипредметно структурированной «дыре» (которая другой структуры не имеет, потому что она дыра) есть целостные структуры сознания.
И здесь важно подчеркнуть следующую мысль, касающуюся способа бытия, жизни структуры сознания. Структура сознания рассматривается нами как нечто такое, к чему не применимы понятия возникновения и уничтожения. Структуры сознания не возникают и не уничтожаются, данной структуры сознания может не быть в том или другом месте, или вообще может не быть той или другой структуры сознания. Но если она есть, то мы не можем уже говорить о том, что она возникла или исчезла. Мы можем говорить, что сознание ушло из какой-то структуры сознания, покинуло эту структуру и, может быть, мы это сознание засечем потом в какой-нибудь другой структуре сознания, но мы ничего не можем сказать о судьбе предшествующей ей или другой структуры сознания, из которой сознание ушло или которая была покинута сознанием. Кстати говоря, раз мы строим метатеорию сознания с учетом условий дополнительности наблюдения, то мы здесь должны говорить лишь о новом сознательном опыте, а не о рождении и исчезновении структуры сознания. В отличие от сознания вообще, структуру сознания мы должны рассматривать в виде некой исконнозаданности, может быть, даже ограниченной конечным по своему классификационному ряду материалом, который мы «берем взаймы» и здесь разрабатываем (под «мы» имеется в виду технический механизм нашей работы). Мы богаты чем-то взятым взаймы. Скажем, на этом взятом взаймы мы строим конструкцию «Я». На этом взятом взаймы мы строим мифологию «начала» или «конца» мира и т. д. Так вот, сознание может покидать мифологическую, научную или даже языковую систему. Метатеоретический характер самого понятия структуры сознания можно разъяснить, сопоставив его с конструкциями типа «Я». Конструкции этого типа, с точки зрения нашего метода, приближаются к идеологическим конструкциям[5]. Они, если их рассматривать в отношении к структуре сознания, находятся как бы на одном уровне, равноправны между собой и потому схожи со структурами сознания, в отношении к которым они являются производными, вторичными явлениями. Так, если идти от «Я» или других идеологических конструкций к структурам сознания, то они являются конечными, неразложимыми феноменами, конечными пунктами отсылки. Но если идти к этим конструкциям от нашего символического аппарата, то в смысле соотносимых с ними исходных структур сознания они явятся квазипредметными образованиями, представляющими собой элемент нашего обобщенного детерминистского описания, которое дает нам предметы и содержание отсчета. Мы подчеркиваем — содержание отсчета, чтобы напомнить, что само состояние сознания как таковое вводилось нами как нечто бессодержательное, в отличие от структуры сознания. Так вот, это обобщенное описание дает нам содержательные предметы, идеальные объекты, мотивации, вторичные процессы или саму работу, всегда совершающуюся во вторичных процессах, и то развертывание, которое индивидуальный психический механизм совершает с материалом сознания, когда этот механизм в нем находится. И это описание будет, по необходимости, рекуррентным, ибо само наше понимание рекуррентно.
Последнее разъяснение настолько трудно понять (не только читателю, но и нам самим), что оно нуждается в конкретном примере. Мы говорим «рекурренция есть структура сознания». Но пойдем по этапам понимания. Сначала она является нам как представление о том, что любая вещь, личность, событие или факт абсолютно лишены уникальности, то есть все, что с нами случается (включая нас самих), уже было бессчетное число раз и еще бессчетное число раз повторится. Конечно, мы можем представить себе это как буквальное повторение фактов в циклах однонаправленного времени (от прошлого, через настоящее, к будущему). Или как движение событий по какой-то замкнутой кривой времени (включая сюда и движение нас самих, если события фиксированы, а мы движемся).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сквозная тема работ М. К. Мамардашвили - феномен сознания, раскрытие духовных возможностей человека. М. К. Мамардашвили постоянно задавался вопросом - как человеку исполниться, пребыть, войти в историческое бытие. Составление и общая редакция Ю.П. Сенокосова.
Лекции о современной европейской философии были прочитаны Мерабом Константиновичем Мамардашвили студентам ВГИКа в 1978–1979 гг. В доходчивой, увлекательной манере автор разбирает основные течения философской мысли двадцатого столетия, уделяя внимание работам Фрейда, Гуссерля, Хайдеггера, Сартра, Витгенштейна и других великих преобразователей принципов мышления. Настоящее издание является наиболее выверенным на сегодняшний день и рассчитано на самый широкий круг читателей, интересующихся актуальными вопросами культуры.
Мераб Мамардашвили (1930–1990) — грузинский философ, мысливший на русском языке, по общему признанию он — фактически первый (во многих смыслах) в России профессиональный философ, для которого главным вопросом всегда был вопрос о мысли как таковой — о ее рождении, существовании, передачи другим людям сквозь время и пространство. Вопрос об «акте мысли» Мамардашвили напрямую связывает с вопросом о Бытии, как особом, высшем, трансцендентальном уровне существования человека, его физического Я, его души.
Издаваемый впервые, настоящий курс лекций, или бесед, как называл их сам автор, был прочитан в 1986/1987 учебном году в Тбилисском университете.После лекционных курсов о Декарте, Канте, Прусте, а также по античной и современной философии, это был фактически последний, итоговый курс М. К. Мамардашвили, посвященный теме мышления, обсуждая которую, он стремился показать своим слушателям, опираясь прежде всего на свой жизненный опыт, как человек мыслит и способен ли он в принципе подумать то, чем он мыслит.
М.К. Мамардашвили — фигура, имеющая сегодня много поклонников; оставил заметный след в памяти коллег, которым довелось с ним общаться. Фигура тоже масштаба, что и А. А. Зиновьев, Б. А. Грушин и Г. П. Щедровицкий, с которыми его объединяли совместные философские проекты. "Лекции о Прусте" — любопытный образец философствующего литературоведения или, наоборот, философии, ищущей себя в жанре и языке литературы.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
Русская натурфилософская проза представлена в пособии как самостоятельное идейно-эстетическое явление литературного процесса второй половины ХХ века со своими специфическими свойствами, наиболее отчетливо проявившимися в сфере философии природы, мифологии природы и эстетики природы. В основу изучения произведений русской и русскоязычной литературы положен комплексный подход, позволяющий разносторонне раскрыть их художественный смысл.Для студентов, аспирантов и преподавателей филологических факультетов вузов.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.