Символ и сознание - [21]

Мы в момент нашего метарассуждения о структуре сознания не имеем возможности оценивать наше понимание сознания с точки зрения понятия структуры, но мы можем утверждать, что содержанию такого факта сознания, каким является в данный момент наше рассуждение о сознании, соответствует известное состояние сознания. Когда мы рассуждаем о нашем понимании сознания, то сами не знаем в какой структуре сознания мы находимся, и если бы мы знали, то тем самым автоматически находились бы уже в другой структуре сознания, чем та, в которой мы излагаем нашу метатеорию создания.

«Факт сознания», когда мы отличаем его от структуры сознания, может полагаться равноценным понятию «случившееся сознание». Как «случившееся», сознание не может быть нами в каждый момент схвачено в метарассуждении. Спрашивая является ли указанное случившееся сознание содержательным, является ли оно структурой сознания, мы знаем, что в этом случае отпадают такие наложенные ранее ограничения, как например, «есть факт сознания или нет факта сознания». Мы считаем, что «есть», потому что мы сейчас в некотором роде сопричастны этому факту, но мы не можем говорить о структуре сознания всегда, когда говорим о факте сознания, потому что структура сознания обязательно предполагает внешнюю отчлененность и внутреннюю расчлененность. Мы же не способны, в силу известного правила дополнительности в наблюдении, одновременно переживать факт сознания и в его определенной структурности: может быть, тогда бы мы оказались уже в другой или третьей структуре; или мы бы вообще вышли из области структуры сознания в область случившегося сознания, которое нами не может быть структурировано. Поэтому мы не можем сказать, что где существует факт, там существует структура сознания, ибо мы не можем к каждому факту сознания прилагать интерпретацию структурированности. Мы лишь предполагаем, что содержательность сознания может выступать в качестве структур. Понятие структуры сознания позволяет нам компромиссно в «условиях дополнительности» стать на путь объективного описания того, что мы в начале нашего рассуждения договорились не считать объектом.

Говоря о структурах сознания в их соответствии с текстами, включая сюда вербальные, письменные и т. д., мы не можем сказать с определенностью, о какой именно структуре сознания идет речь. Можно рассуждать так: существует нечто, что мы называем структурой сознания. Допустим, мы предлагаем текст: «мы осознаем то обстоятельство, что мы когда-нибудь умрем, осознавая при этом и то обстоятельство, что мы не знаем, когда это случится, и осознание этого обстоятельства лишает первую его часть чисто психологической достоверности». И мы говорим: «мы считаем это структурой сознания». Поскольку мы ввели понятие «структура сознания», это уже наше дело считать, что является структурой сознания, а что не является. Но мы при этом не можем утверждать, что находимся в этой структуре сознания. Это можно сказать (недостоверно) про другого, но не про себя.

Про себя этого нельзя сказать в двух смыслах. Во-первых, потому что мы тут же неизбежно переходим в метаструктуру, которая не равна структуре. Это есть вторичное, третичное, четвертичное осознание сознания (и ему, очевидно, соответствует и особое состояние сознания). Во-вторых, мы не можем быть уверенными, что находимся именно в этой структуре, в силу того факта, что мы сейчас осознаем нахождение в этой структуре, попадая благодаря этому осознанию уже в другую. Поэтому эмпирическое утверждение о каком-то факте (или тексте) сознания, что он является структурой сознания, может иметь место только в объективном плане. Ведь мы в принципе могли бы сказать, что может быть задан какой-то «список» структур сознания, но мы не можем сказать в каждый данный момент — в какой части, в какой точке этого списка мы находимся.

Теперь возвращаемся опять к одной из первоначальных характеристик структур сознания. Итак, какие-то факты мы можем рассматривать как структуры сознания, какие-то как разные структуры сознания, какие-то факты как относящиеся к структуре сознания, какие-то как не относящиеся к структуре сознания (если мы ставим вопрос в общей форме). Является ли этот факт этого рассмотрения сам структурой сознания или нет? По-видимому, мы можем иметь дело не только с разными структурами, но и с разными фактами сознания, разными в их отношении к структуре. О каком-то факте мы можем сказать, что это — структура сознания, о другом — что это не структура сознания, хотя последний в определенных прагматических ситуациях может фигурировать как структура сознания. Это именно то, что можно было бы назвать псевдоструктурой сознания. Здесь, как об этом уже говорилось вначале, невозможна теория, и мы не можем заранее предсказать структуру сознания, даже рассматривая при этом относительно большой текст. Мы можем этот текст определенным образом сегментировать, дробить, членить. И мы можем сказать, что текст этот поддается описанию на уровне структур сознания, или, что в нем поддается такому описанию и что нет.

Итак, не зная заранее всего, что относится к структуре сознания, мы договорились, что какие-то факты есть структуры сознания; или что некоторые факты мы можем представить себе в некоторых прагматических ситуациях играющими роль структур сознания. Скажем, относительно такого примера, как «человек смертей», мы предполагаем, что это — структура сознания. Но понятие «человек» не является структурой сознания по преимуществу; оно является фактом сознания, но оно не является фактом, который будет давать нам при многочисленном повторении во времени и пространстве основание считать себя одним и тем же, то есть считать себя структурой сознания. Мы его называем одним и тем же фактом сознания исключительно в силу одинаковости его лингвистической обозначенности (когда такие тексты оказываются в пределах одного и того же естественного языка). Таким образом, если мы говорим, что существует структура сознания в применении к «человеку» (в нашем примере), то имеем в виду, что человек является структурой сознания лишь как набор признаков или в содержаниях типа «человек смертен».