Симуляция - [67]

– Фрау, выход временно закрыт. Отойдите вон туда, в угол, и подождите пока мы закончим ограбление. Это займет не больше двух минут. Если вы будете благоразумны, никто не пострадает.

Выражение лица я при этом старался делать по возможности деревянное.

Она вытаращила глаза и замерла как статуя. Я левой рукой развернул ее за плечо и слегка толкнул в спину. Она, как кукла, дошла до стены и встала, боясь обернуться.

Я видел, как Берндт-Чирок в это время подошел к одной из двух касс, положил на прилавок кончик ствола и, протянув кассирше пакет, сказал:

– Мне нужны только крупные купюры. Поторопитесь, и никто не пострадает.

Это была универсальная формулировка убеждения.

Пока он подходил ко второй кассе в аптеку, вошел один человек. Входящим я не препятствовал.

Чтобы машина больше ездила и меньше ломалась – надо больше ездить и меньше ломать. [38]

Покинув аптеку, мы быстрым шагом дошли до машины, я приоткрыл контейнер и нащупал в нем приклады автоматов. Однако мы не ехали. Я прислушался и понял, что Чирок уже не в первый раз поворачивает ключ, но визг стартера не может разбудить двигатель. Колымага передумала заводиться.

* * *

Мне трудно было думать о своем напарнике, как об одном человеке. Тот, кто с воплем стрелял в потолок, несомненно, был старый добрый Чирок – простой мужик без лишних сантиментов, с талантом настройщика и сомнительным прошлым. Тот же, который твердо и спокойно вывел нас из критической ситуации, похоже, был Берндтом Ошимой, существом нового вида, тем игроком, который видел еще не сделанные ходы.

Напомню: мы сидели в мертвой тачке, карманы наши были набиты ворованными деньгами, на заднем сидении в корпусе телевизора лежала куча оружия, отобранного у убитых имперских штурмовиков, а за углом в тридцати метрах располагалась только что ограбленная аптека.

Чирок начал командовать. Со дна контейнера мы извлекли рюкзак с тряпками, тот самый в котором недавно вывезли оружие из тайника. Мы уложили в него автоматы, выбросили контейнер из машины, попетляли по дворам и выбрались к телефону-автомату.

Оттуда я позвонил в прокатную контору и, буквально под диктовку Берндта, высказал кучу претензий, сказал, где оставлена машина, и заключил словами:

– Заберите ее сейчас же, если с нее поснимают все колеса, я не заплачу вам ни копейки!

Это было сделано в слабой надежде на то, что они заберут машину раньше, чем до нее доберутся сыщики. Затем мы отправились к станции подземки.

Потери были велики: залог за машину, телевизор-контейнер и прерванный рабочий день – до ночи мы могли обчистить еще четыре-пять точек. И главное, мы лишились транспорта. Документы, под которыми я ее арендовал, можно было выбрасывать. Или оставить на самый черный день.

Но назавтра мы продолжили гастроль.

- Почему у тебя полвина машины покрашена в красный цвет, а половина – в синий?- А чтобы свидетели расходились в показаниях! [11]

– До этого мы действовали тихо, – объяснял мне Чирок (или, вернее, Берндт), – Это было непросто, но так мы оставляли меньше свидетелей и затрудняли работу следствия. К завтрашнему дню линейные сыщики только убедятся в том, что ограбление было, и то не все. Свидетели ведь будут расходиться в показаниях, половина нас вообще не заметила. А каждый из следаков заинтересован в том, чтобы дело замять, а не брать на себя очередной "висяк". Сопоставлять наблюдения они начнут только вечером. Пройдет три-четыре дня, прежде чем они поймут, что перед ними банда с одним почерком. А мы теперь будем действовать громко. Что нам это дает?

– Так проще, – ответил я, – И быстрее.

– Это раз. Кроме того, мы меняем почерк, Нас труднее идентифицировать.

Оказавшись Берндтом, Чирок стал все чаще употреблять мудреные слова. Правда, всегда по делу.

* * *

Как только открылись магазины, мы купили пару скутеров, не требующих прав. Мы так же купили две жилетки – одну дутую, другую из прозрачного пластика, но с заклепками; купили две бейсболки – одну кожаную, другую – с вентилятором для охлаждения лица. А обувь? Да, мы купили и две пары обуви: армейские ботинки с броневыми пластинами в подошвах (от пластиковых мин) и кроссовки с лампочками в каблуке.

В этом диком прикиде мы и проработали весь оставшийся день.

Мы входили, Чирок бегло оглядывал помещение, палил в божий свет и орал:

– Это ограбление! Всем на пол! Всем лежать мордой в пол!

– Всем в пол! – вторил я.

Иногда допускалась предварительно согласованная импровизация. Я говорил:

– Смотри, Третий, какая красотка! Возьмем ее с собой!

А Чирок отвечал:

– Отставить, Пятый! Революция не знает лиц!

Уходя, мы кричали от дверей:

– Революция продолжается!

Я не спрашивал, о какой революции идет речь. Честно говоря, меня это не особенно интересовало.

Мотороллеры не подвели нас ни разу. Телевизора у нас с собою не было, так что все оружие пришлось прятать в седельных сумках. Я уговаривал завести новый контейнер, но Берндт (в этот раз точно Берндт) сказал, что главное преимущество автоматов во внезапности. Счастье, что они так и не понадобились.

К вечеру мы набрали нужную сумму. Мы были готовы, чтобы ехать в Заресск. Я понимал, что это совершенно необходимо. Мне лишь все еще было неясно – зачем.