Симон маг - [3]

– Как раз об этом ты толковал с торговцами в тот день, когда тебя схватили легионеры?

– Да, я решил: сказать им то, что думаю, – самый простой для меня способ оказаться у тебя в гостях.

– Так что же жрецы?

– Они объяснили мне многие тайны красоты. «Если хочешь, чтобы твой рисунок радовал глаз, раздели его мысленно на одинаковые части, и пусть каждая фигура займет одну или две, или три таких части, но никогда не меньше одной, не одну с половиной, не две с четвертью, – разворачивали бритоголовые свои папирусы, – избегай нарушать незримые границы равных частей, и любой глаз почувствует этот внутренний порядок, и фигуры расположатся прекрасно». Взять хотя бы твой ковер, – погладил Симон вышитого грифона с огненными крыльями, – эллины знали это правило, потому что крона пальмы здесь равна двум обезьянам, лев – трем пальмам, плывущая химера – двум львам, а расстояние между охотниками и между танцовщицами одинаковое и точно совпадает опять с одной обезьяной. Только целые числа и никаких долей. Если не веришь, прикажи рабам измерить.

Но наместник верил. Он не собирался ничего проверять и ждал продолжения рассказа.

– Я был так молод и глуп, – вспоминал Симон, – что не понимал, как применить то же правило к росписи амфоры, ведь она не плоская и ее сложнее делить на одинаковые части. Маленький мальчик, будущий жрец, показал мне, что нужно завязать узелки на веревке на равном расстоянии друг от друга и обвить сосуд перед тем, как рисуешь контур. Тот же мальчик сказал мне: рисовать и лепить людям хочется оттого, что им кого-то или чего-то не хватает, а у мага есть весь мир, и потому ему ничего не нужно. Такую власть над жизнью дают тайные знания. От простых искусств мы переходили к сложным. Жрецы солнечного бога Ра открыли мне, как делать особенное красное золото…

– А что они говорят о Цезаре, покорившем их? – перебивал наместник, которого быстро утомляли все эти рецепты, поучения, правила.

– Гораздо чаще в Египте вспоминают о прекрасной Клеопатре, на которой женился Цезарь. Там говорят, что это она покорила его своей красотой. Клеопатра была не просто последней владычицей Египта. Ее считают сведущей и в женской магии.

– Поэтому ей удалось влюбить в себя Цезаря?

– Может быть. Рабыни толкли для нее малахит, чтобы она обводила этой тушью свои глаза. Она часто меняла парики, вплетала в них живые цветы или красила волосы хной, если хотела стать рыжей, как огонь. Масло лотоса смешивали с пчелиным воском, чтобы у нее был крем, не дающий коже загореть, ведь она не хотела быть похожей на рабыню. Клеопатра казалась богиней Нила тем, кто видел ее в белом платье из волн льна, которые никогда не становятся ровными.

– Купцы привозят нам такую волнистую ткань. Ума не приложу, каким колдовством они это делают.

– Очень просто. Мокрую ткань зажимают между многих плоских досочек, придавливают сверху камнем и ждут, пока высохнет… Когда Клеопатра шла по своему дворцу, бисерные бусы и воротник в виде цветных перышек сокола приятно звенели. А голову владычицы украшали два высоких пера, чтобы никто из подданных не забывал, что у всего на свете есть две стороны: верхний и нижний Нил, день и ночь, жизнь и смерть, солнце и луна. Была другая сторона и у самой Клеопатры. Она знала, как наказать врага Египта – написать его имя на тарелке, разбить и закопать осколки в пустыне или написать на папирусе и сжечь, развеяв по ветру. В безлюдной пустыне пеплом сожженных имен питается бог Сет. У него голова лисицы, и он втягивает в себя пепел через ноздри. Но если написать на папирусе имя бога, положить его в воду так, чтобы имя растворилось, а потом дать кому-то выпить этой воды, человек получит ту силу, которой распоряжается бог. Имя «Тот» дает мудрость, «Гор» – власть, «Баст» – веселье. Тот имеет клюв, длинный, как мысли самого мудрого из людей. Гор парит выше всех, как сокол, а Баст, как кошка, играет с жуком-скарабеем, отнимая у него лапкой скатанный шарик. Но готовить и пить такой напиток можно только в праздник этого бога, иначе ничего не получится.

– Ты, кажется, рассказывал о Клеопатре?

– Больше всего она знала о любовном колдовстве. Она подарила Цезарю мазь, один запах которой привораживает навсегда. Еще когда она была девочкой, жрецы ставили перед ней сосуд с водой, капнув туда волшебного масла. На масленой пленке юная принцесса видела будущее, больше это не получалось ни у кого, и жрецам оставалось только записывать ее ответы на их вопросы. Так что о приходе римского Цезаря в свою страну она знала задолго. Всю жизнь владычицу охранял жрец. Он слепил из пчелиного воска маленького крокодила и весь день держал его в золотой коробочке. Но с заходом солнца жрец открывал свой ларчик, шептал крокодилу в ухо заклинание, отчего тот оживал, вылезал, вырастал на глазах и всю ночь никого не подпускал к острову Клеопатры, на котором стоял ее главный дворец. А на рассвете другим заклинанием жрец вызывал зверя из воды, вновь превращал чудовище в игрушку и прятал его в маленький золотой домик.

– Ты бы мог мне сделать такого же?

– Вряд ли египетские боги настолько любят меня.

Наместник просил Симона рассказывать еще и еще. Симон говорил о гробницах, которые гораздо богаче домов, потому что тело живет в доме меньше ста лет, а мумия в усыпальнице пролежит вечно. И о пирамидах, огромные камни которых сложены столь плотно, что между ними не вставишь даже самое тонкое лезвие. В городе Гелиополе жрецы хранят Бен-Бен – камень, с которого началась вся суша. Ведь в начале времен была лишь темная вода Всемирного океана, потом из нее родился каменный обелиск, над ним впервые вспыхнуло солнце, и от него во все стороны принялась распространяться земля. Остров ширился, на нем появилась семья первых богов – Осирис, Сет, Изида и другие. И вот бог Птах назвал имена всех вещей, и все названное возникло. Магу подчиняются вещи, потому что он умеет угадывать их первые имена. Птах сказал слово «ребенок», и лотос на воде раскрылся, в нем лежал сияющий младенец – первый человек. А всех остальных людей этот первый человек, когда вырос, вылепил из глины, как посуду, на гончарном круге.