Симон маг

– К вам привели мага, – почтительно склонился легионер перед римским наместником Варанием.

– Того самого, что смущал вчера толпу простолюдинов на площади?

– Да. Он хвастался, что может стать невидимым, и это не понравилось торговцам, которые испугались за свой товар, да и остальные владельцы кошельков были взволнованы и чуть не скинули его с башни. «Может ли человек сделаться прозрачным, как воздух?» – спрашивали все друг у друга и требовали проверить.

– Ведите сюда, – усмехнулся наместник.

В небольшом портовом городе, куда Варания отправили из Рима смотреть за порядком, не так уж много было развлечений. Раз в месяц легионеры привозили сюда с африканского берега слоновьи бивни, перепуганных рабов, ни слова не понимавших на латыни, и свирепых зверей для гладиаторских поединков, а в остальное время рыбаки возились со своими сетями и пели непонятные наместнику варварские песни. Вараний попытался однажды узнать, о чем там поется, чтобы выслать перевод своему другу, римскому поэту, и рыбаки принялись, размахивая руками, переводить: «Те, кто не вернулся на берег после шторма, сами превращаются в дельфинов и рыб и могут попасть в сети к своим вчерашним друзьям и родным». Дальше шло перечисление того, что нужно сделать, чтобы море не забрало тебя и помиловало. В переводе это звучало мрачновато, долго и нескладно, и наместник не стал дослушивать и записывать, раздумал высылать друзьям и больше не разговаривал с рыбаками. Возможно, задержанный сегодня фокусник, обманщик или целитель ненадолго развеселит Варания.

Его ввели два легионера и бросили на пол. Бородатый старик в нечистой одежде. Наместника удивило, что, даже распластанный на полу и опустивший голову, маг не выглядел покорным. Это была поза циркового мима – шута, который смешит себя и других, – а вовсе не нарушителя, молящего о пощаде. Когда он поднял голову, наместник удивился еще раз. Несмотря на бороду, седину и перепутанные волосы, лицо задержанного казалось очень молодым, а в больших глазах легко читалась странная уверенность в себе и какое-то веселое знание. Вараний показал рукой, чтобы легионеры стали в дверях, и начал допрос:

– Как твое имя?

– Я зову себя Симон Маг.

– Маг? Есть такое имя?

– Свое прежнее имя, данное мне отцом при рождении, я давно похоронил, вернее, скормил голодным.

– Ты смеешься надо мной? Давно ли голодные питаются чужими именами?

– Я написал его подкрашенным маслом на жирном пергаменте. И в лесу у муравейника наблюдал, как мое прежнее имя тает. А когда они съели последнюю букву, я окончательно забыл, как меня звали, и не могу тебе ответить.

– Рассказывать сказки ты мастер, но римский ли ты гражданин?

– Если ты захочешь, уважаемый правитель, я конечно же стану римским гражданином.

Это была явная дерзость. Римское гражданство – большая честь, и его непросто заслужить, но любопытство остановило наместника, и он не стал пока звать легионеров и приказывать им бить мага плетьми.

– Откуда ты прибыл?

– Из Египта. И многое могу сказать тебе об этой земле.

– На каком судне? И в какой день ты сошел на берег?

– Я пришел вчера, но корабль мне ни к чему, маг волен оказаться там, где хочет, мгновенно и без всяких кораблей или лошадей. Можно сказать, я прилетел по воздуху.

– Летать по воздуху? – решил пошутить наместник в ответ. – Но это нарушает и законы природы, и законы империи!

– Маг – это тот, кто шагнул выше и тех, и других законов. Прислушайся, господин, что ты там слышишь? – Симон указал на открытое окно. Он стоял уже не на четвереньках, а просто на коленях и готов был, кажется, подняться и в полный рост.

В последний раз сдерживая гнев, Вараний шагнул к окну, прислушался и сказал:

– Ничего. Только кричат на заднем дворе птицы. Должно быть, дерутся из-за еды, не зная, что сами сегодня попадут ко мне на ужин.

– Испытай меня, чтобы поверить в мое искусство. Прикажи принести сюда двух таких птиц, и ты увидишь, что лишиться головы это еще не значит умереть.

– Обмануть наместника Рима не так легко, как жадных невежд на базарной площади, – предупредил Вараний, но отдал охране приказание. Через пару минут принесли двух белых гусей, возмущенно бьющих крыльями.

– Они кричали громче всех, – весело доложил легионер, опуская птиц между магом и наместником.

– Дай мне свой клинок, – попросил воина Симон.

Легионер растерянно замер. Вараний взглядом отправил его на место, к дверям.

– Тогда возьми у него клинок и сам сруби глупым птицам головы, – предложил маг.

– Я не мясник, – возразил Вараний, – здесь будет много крови.

– Если прольется хоть капля, прикажи обезглавить меня.

– Но сначала я прикажу тебе вычистить всю эту комнату до блеска, – предупредил наместник и снова позвал легионера: – Отруби ты.

Солдат присел на одно колено, нагнулся к птицам и мгновенным движением короткого меча снес им головы. Они даже не успели испугаться и вскрикнуть. Удар был таким быстрым и точным, что лезвие в полете показалось невидимым. Симон подпрыгнул, схватил в воздухе две отрубленные гусиные головы и поднял их над собой клювами друг к другу. Очень быстро он говорил на незнакомом странном языке, а глаза его были крепко зажмурены, будто там, у себя под веками, ему срочно нужно увидеть что-то совсем другое. «Тот Мернептаху… Тот Мернептаху… Анх… Маат… Хнум… Хекет». Потом он приставил головы назад, к перерубленным шеям, и они как ни в чем не бывало приладились обратно. Вараний не мигая смотрел на двух белых гусей, важно топтавшихся на дорогом эллинском ковре. Нигде не было ни капли крови. Легионер потрясенно разглядывал со всех сторон лезвие своего клинка. Оружие тоже было чистым, как будто его только что вынули из ножен и минуту назад здесь ничего не случилось. Солдат не видел такого даже на войне в Сарматии, где ведьмы умели оборачиваться лисицами и в таком виде пробираться в сны своих врагов. Симон уже стоял в полный рост, и никто не обращал на это никакого внимания.