Симфония любви - [16]

– Неудивительно, что Джон Рис почти не проявлял ко мне интереса, как к женщине, – рассуждала она вслух, рассматривая свое отражение в овальном зеркале. Строгий воротник ее платья плотно стягивал горло. Слегка надув губы, она расстегнула несколько пуговиц, обнажив шею. Затем еще и еще одну, пока из-под грубой льняной сорочки не показались стягивающие грудь бинты.

Внезапно раздался стук в дверь. Мария вскочила и, зажав в кулаке края воротника, резко повернулась на звук. В двери показалось улыбающееся лицо Гертруды.

– Еще не спишь? Хорошо. Я подумала, что ты не откажешься от ванны. Ребята принесли тебе воды.

Мария покраснела и молча кивнула, застегивая непослушными пальцами пуговицы блузки, а затем открыла от изумления рот, когда Гертруда отступила в сторону, пропустив в комнату несколько здоровенных парней, несущих на перекинутых через плечи коромыслах большие ведра горячей воды.

Гертруда быстро раздвинула японскую ширму, отгородив один угол комнаты, а затем, пыхтя и охая, выкатила огромный богато украшенный предмет, закругленные бока которого доходили Марии до пояса. Это сооружение, прикрытое красивой крышкой, экономка установила рядом с камином.

– Что это? – с подозрением спросила Мария.

– Ванна, конечно, – Гертруда откинула вогнутую часть крышки и кивнула водоносам. Они по очереди вылили, горячую воду в ванну. Комната наполнилась паром, и расположенные рядом окна запотели.

– Боже мой, – выдохнула Мария. – Она такая глубокая, что в ней можно утонуть.

– Точно. Ты не поверишь, но его светлость был просто помешан на чистоте. Он сам придумал эти ванны. И даже это приспособление, – она указала на крышку. – Так дольше сохраняется тепло. Лично я чувствовала бы себя, как омар в кастрюле, но поди разбери этих аристократов. Моя милая мама говорила, что принимать ванну чаще одного раза в месяц вредно для здоровья.

Гертруда оглянулась и шепотом добавила:

– Его светлость купался только в дождевой воде, которую специально собирали в бочки. Говорил, что она лучше очищает поры и смягчает кожу, чем вода из родников и рек. Он и своих лошадей купал в дождевой воде.

– Лошадей?

Когда последний водонос вышел из комнаты, Гертруда закрыла дверь и поспешила к Марии. Суетясь, она стала расстегивать остальные пуговицы на платье девушки.

– Лошадей, – подтвердила экономка. – Несколько дюжин. Арабской породы.

– Арабской?

– Потрясающие животные. Элегантные, как женщина из высшего общества, и очень красивые. Последние несколько лет его светлость просто с ума сходил от них – с тех пор, как его брат женился на девушке, увлекавшейся лошадьми. Салтердоны всегда разбирались в лошадях.

– Лошади, – мечтательно произнесла Мария. – Я всегда мечтала о собственной лошади.

– Ему не везло в азартных играх, но со скачек он никогда не уходил без приза, – Гертруда прищелкнула языком. – И именно на скачках в Эпсоне случилось это несчастье. Проклятые разбойники напали на него, когда он с друзьями ночью возвращался из Эпсона.

Если повязки Марии и показались Гертруде странными, она не подала виду. Дородная экономка подошла к шифоньеру и выдвинула один из ящичков.

– Можешь свободно пользоваться этими ароматическими солями, милочка. Щепотка-другая – и ты будешь благоухать, как цветок. А теперь я оставляю тебя. Я скажу, чтобы девочки приготовили тебе обед.

С этими словами Гертруда удалилась.

Поколебавшись секунду, Мария сбросила сорочку, а затем освободилась от повязок, которые соскользнули вниз и обвились вокруг ее ног.

О, это сладкое ощущение свободы! Взяв в ладони онемевшие груди, Мария с наслаждением растерла их, чувствуя в руках приятную тяжесть. Ей пришло в голову, что впервые за несколько лет она будет спать без повязок. Теперь ей нечего бояться. Отец далеко. Больше не будет этих ужасных ночей, когда она в страхе просыпалась, ощущая его руки на своей перебинтованной груди. Он говорил, что должен убедиться, что ее порочная женственность надежно спрятана.

Высыпав в воду целую бутылочку ароматической соли с запахом фиалки, Мария осторожно забралась в ванну и, задержав дыхание, окунулась в горячую воду. Кожу приятно покалывало, а от окутавшего ее облака ароматного пара кружилась голова.

Но ведь это неправильно! Она не имеет права так себя баловать. Так можно привыкнуть к излишествам, и что потом? Она станет такой, какой предсказывал отец, и кроме того, надолго ли она в Торн Роуз? Если «чудовище» – его светлость – действительно так ужасен, как рассказывали слуги, то нужно хорошенько приготовиться к встрече с ним.

А что плохого в том, что она наслаждается ванной?

Позади нее дверь открылась, а затем почти беззвучно закрылась.

– Можешь поставить обед рядом с кроватью, – сказала она, не открывая глаз, смахнула мыльную пену с плеч и улыбнулась. – Я чувствую себя такой грешницей. Глупо, правда? Знаешь, я всегда мылась только в тазу. Единственный раз в жизни я окуналась в воду, когда мы с братом убежали купаться на ручей Джонса. Конечно, вода была холодная, и фиалками не пахло. По правде говоря, в ручье было полно джонсовых свиней – страшных хряков, которые с жутким визгом погнались за нами.

Засмеявшись, она зачерпнула ладонями воду и плеснула себе в лицо.