Симфония для пяти струн - [110]

— Извини, — вздохнула я. — Пойду и правда в кровать, чтоб и тебе настроение не портить, — я сунулась помыть чашку, но Оли отобрала.

— Иди, иди, я сама приберусь. Я всё равно ещё перекусить собиралась перед сном и книжку какую-нибудь почитать.

Понукаемая ободряющими тычками подруги, я всё-таки добралась до спальни. Сообразила, что тоже собиралась перекусить, но снова идти в кухню поленилась.

Уже укладываясь, вспомнила, что это комната Карта, и собралась уйти к себе. Потом вспомнила, что бегать от синеглазого демона поздно: всё, что могло произойти, уже произошло. И вообще, можно подумать, я против того, чтобы свернуться калачиком у тёплого Карта под боком…

Примерно на этой мысли меня и сморил сон. Среди ночи вернулся живой ветер. Я даже пробормотала что-то приветственное, не открывая глаз, когда он забрался под одеяло и прижал меня к себе, получила в ответ тихое «спи, душа моя, не отвлекайся» и послушно провалилась ещё глубже в сон без сновидений.

Разбудил меня пронзительный душераздирающий скрип. Настолько пробирающий, что я, ещё не до конца проснувшись, резко села на кровати, ошалело оглядываясь в жидких и тусклых предрассветных сумерках.

— Карт? — удивлённо позвала я, тем более что мужчины рядом не было. И не было довольно давно, хотя момент ухода этого трудоголика я умудрилась проспать. Пожав плечами и списав скрип на обрывки сна, я упала обратно в кровать. Раздражённо подумала, что катраля надо привязывать к кровати, чтобы он спал хотя бы пять часов в сутки и не загонял себя до смерти. Но стоило моей голове коснуться подушки, как скрип повторился. Уже тише, но зато я сумела определить источник звука: скрипела дверца шкафа. Я даже сумела разглядеть тонкую тёмную щель между створок; видимо, убегающий муж не до конца закрыл.

В ответ на мою мысль шкаф согласно скрипнул.

Лень и педантичность боролись во мне недолго; очень своевременно напомнил о себе выпитый кофе, и я со вздохом сползла с кровати, кутаясь в одеяло. Раздумывая, сначала закрыть шкаф, а потом — удовлетворять естественные потребности, или наоборот, начала с ближайшего. Осторожно потянула дверь шкафа на себя, с интересом прислушиваясь. Скрип получился гораздо тише, чем до этого, и музыкальней. Мне даже почудилась какая-то знакомая мелодия.

Прикрыла дверь, открыла вновь — мелодия повторилась без изменений, что редко бывает в таких случаях. Потом бросила скользящий взгляд на своё отражение в висящем с внутренней стороны двери зеркале… и вспомнила мелодию, которую сыграла мне дверь шкафа.

Мама пела мне колыбельную, старую как мир песню. Жутковатую, слишком глубокую — какими зачастую бывают все детские сказки и песни.

Не глядись, малышка, ночью в зеркала -

Там бежит в потёмках тропка в никуда.

Не ступай, малышка, на дорогу ту,

Что манит звездою прямо в пустоту…

В бесстрастном стекле отражалась ночь. Ночь — и больше ничего. Ни комнаты, ни меня — только смутные тени, чёрное на чёрном.

Не было страха, совсем; только жгучее любопытство, дрожащее в кончиках пальцев, да покусывающий за пятки холод пола. Я с интересом вглядывалась в темноту, почему-то не чувствуя предупреждения в старой колыбельной, всплывшей в памяти. Ведь «дорога в никуда» — это время, а песня просто о том, как хочется каждой матери быть рядом со своим ребёнком всегда, и как страшно отпускать его одного во взрослую жизнь.

Я просто смотрела и смотрела, не двигаясь и почти не дыша. И не успела понять, как вдруг оказалась в темноте, разглядывающей через большое окно аккуратную пустую спальню, затопленную до краёв рассветным сумраком — ярким и прозрачным по сравнению с обступившим меня первозданным мраком.

Потом плечо окатило волной пронзительного холода, а тьма завертелась в хороводе вокруг меня, раздвигаясь и истончаясь.

Первым, что я увидела, распахнув глаза, был яркий, слепящий свет. С трудом проморгавшись, поняла, что свет не столь уж слепящий, просто потолок белый-белый. А я и не замечала, что он такой яркий…

— Уф, хвала Ветру, помогло, — вдруг раздался над головой знакомый голос.

— Сарк? — растерянно уточнила я, подивившись, насколько слабо и тускло прозвучал мой собственный голос. Попыталась найти взглядом доктора Рамлена, но неожиданно обнаружила, что не могу пошевелить и пальцем, не то что повернуть голову.

— А ты чего ожидала? Личного знакомства с Ветром? — с зашкаливающим ехидством поинтересовался он, склоняясь надо мной. Оттягивая веки, посветил чем-то сначала в один глаз, потом в другой; я попыталась воспротивиться, но сил на это не было. — Хотя, в свете произошедшего, скорее с Хаосом, — вздохнул он. Выражения лица мужчины я не видела — всё заслоняли два огромных «слепых» пятна от его яркой лампочки.

— Да что случилось? Что ты здесь делаешь?! — продолжила недоумевать я.

— Я? Я тут работаю, — насмешливо отозвался он, уверенно щупая мои запястья, шею, уши, голову…

— Тогда что я тут делаю?! — окончательно растерялась я.

— До недавнего времени я готов был честно сказать — «умираешь», но сейчас кризис миновал. Благодаря коллеге Наккару, предложившему средство, которое вытянуло тебя буквально из Хаоса. Так что — ты его большая должница.