Симбиоз - [4]

Из животных Рыков напоминал мне выдру. Что обаянием, что деловитостью, что узким лицом с тёмными глазами на нём.

— Ванька говорит, вроде, дальняя связь поломалась, — ответила я, вопросительно глядя на него.

— А, то есть, ты решила героически заменить её собой? — ехидно поинтересовался в ответ штурман. — Тогда лучше вылезай на крышу, оттуда до Земли ближе.

— Не — не — не, я лучше специалистку починю! — открестилась я, фыркнув от смеха: представила картину. — Не знаете, что с ней?

— Да как обычно. Говорит, в упор я вас всех не вижу вместе с вашей Землёй, она сегодня не в форме и не в настроении, и вообще у неё голова болит. Я предлагал стукнуть хорошенько, но Борька не дал и решил позвать тебя.

— Вот и правильно. Василич, ну как так можно — стукнуть? — с укором протянула я. — Она же женщина, к ней подход нужен!

— Какая женщина, такой и подход, — со смешком отмахнулся он и исчез в недрах камбуза. Небось украдкой от тёти Ады трескает бутерброды с чаем: она терпеть не может, когда кто‑то кусочничает.

Возразить было нечего, поэтому я просто молча двинулась в пультовую.

Дяди Бори на месте не обнаружилось, он наверняка руководил разгрузкой. Его жена, вероятно, составляла ему компанию или знакомилась с местными обитателями, очень может быть — делилась рецептами. Тётя Ада обожает готовку даже больше, чем свою прямую специальность.

Механик на таком маленьком корабле — должность хлопотная и многогранная. Название осталось с совсем древних времён, а по факту «механизмов» на кораблях почти не было уже очень много лет. Вся современная техника — это сплошная биоэлектроника, и для того, чтобы поддерживать её работоспособность, нужно разбираться во всём, начиная с физики и заканчивая программированием. Не говоря уже о том, что многие модули обладают своим примитивным искусственным интеллектом, который периодически чудовищно глючит, и в такие моменты я вовсе ощущаю себя психиатром. Вот как с «Выпью», которая, увы, считает себя очень умной.

Я с размаху плюхнулась в штурманское кресло и достала из специальной ниши под пультом свой рабочий терминал — тонкий шлем, наглухо закрывающий лицо и изолирующий от внешнего мира. Таких по всему кораблю было несколько. Это гораздо удобнее, чем в ответственный момент бегать кругами и вспоминать, где я оставила основной: то ли в двигательном, то ли в трюме, то ли на камбузе, когда у Ады какой‑нибудь очередной прибор барахлил.

— Ну, здравствуй, родной, — мурлыкнула тихонько, подключаясь к кораблю. Если дядя Боря и Василич взаимодействовали с ним через пользовательские терминалы, общаясь как с партнёром или, скорее, подчинённым, то я сейчас выступала в тётиной роли: доктора, разглядывающего потроха пациента.

Сознание на мгновение ухнуло во тьму, пока подгружались нужные модули, а потом я взглянула на окружающий мир уже другими глазами. Здесь, в этой виртуальной реальности, всё пока выглядело точно так же, как и за её пределами. Та же рубка вокруг, те же стены и пустое кресло пилота рядом. Впрочем, нет, не пустое; стоило об этом подумать, и кресло занял «болванчик» — безликая полупрозрачная кукла в армейской лётной форме, графическое отображение автопилота. Сейчас, отключённый, он мирно дремал, очень по — человечески запрокинув голову. Не просто по — человечески, а очень знакомо; поза была дядь Борина. Мы всегда накладываем отпечаток на вещи, которыми пользуемся.

Повинуясь моему приказу, стены истончились, позволяя оглядеться по сторонам с помощью камер внешнего обзора или с помощью тысяч разнообразных датчиков заглянуть в любую часть корабля, отследить любую цепь и найти возможные места разрывов.

Для начала я мельком удовлетворила своё любопытство и удостоверилась, что дядя с братом при помощи погрузчика и нескольких местных, выглядящих не как серьёзные учёные на дикой планете, а как дачники — отпускники, в самом деле продолжали разгружать из трюма объёмные контейнеры с хрупким и чувствительным (как было написано в сопроводительной документации) содержимым. А потом я переместила своё внимание на носовую часть корабля, где, почти сразу перед пультовой, под продолжающим обшивку прочным обтекателем, ютилась не только «Выпь», но и излучатель ближней связи, и ещё несколько полезных приборов.

На первый взгляд (как, впрочем, и обычно) с нашей капризулей всё было в порядке. Я проверила основные слабые места, проверила подключение, перезагрузила её систему — бесполезно, «Выпь» по — прежнему не понимала, где она находится и чего от неё хотят эти странные люди. То есть, работать‑то она работала, но исключительно на переработку электрической энергии в тепловую, и то вяло.

Промаявшись почти час, я уже начала склоняться к мысли, что Василич прав, и заразу действительно стоит хорошенько стукнуть. Всё было в норме. Все тесты «Выпь» проходила «на ура», все сопутствующие системы работали в штатном режиме, а связи — не было.

Тоскливо разглядывая тонкую рогатину излучателя и ящики «мозгов» устройства, часть из которых располагалась почти у меня под ногами, я вспоминала деда Ефима. В таких случаях он советовал сначала проверить всё очевидное, потом — всё очевидное вокруг интересующего проблемного узла, потом — всё неочевидное, потом — вовсе невероятное. Когда не помогало и это, мрачно изрекал «Деду надо покурить!» И действительно шёл к себе в каюту, где набивал старую трубку ядрёным табаком, невесть с чем смешанным, долго курил её взатяг до полного позеленения, а потом вдруг молча шёл и совершал какое‑то парадоксальное действие, или, напротив, какое‑нибудь действие, до этого момента совершённое неоднократно. И — о чудо! — всё работало.