Симбиоз - [20]

Который по заверениям тёти Ады физически был вполне здоров и явно отлично себя чувствовал, о чём регулярно заявлял во всеуслышание. Некоторое сомнение у нашего корабельного доктора вызывали имплантаты в профессорской голове, но выяснить, имели ли они отношение к помрачению рассудка или гость помрачился самостоятельно, она не могла. Тут уже нужны были психокорректоры со своим сугубо специфическим оборудованием, и тётя расписалась в собственном бессилии. Мозг человека — слишком тонкая штука, чтобы лезть туда без подготовки и соответствующих навыков, так что оставалось ждать помощи.

Тем более, профессор оказался существом вполне безобидным и самостоятельным. То есть, он вполне мог позаботиться о себе, самостоятельно питался, понимал назначение большинства предметов, внятно отвечал на некоторые вопросы и сходу выдавал какие‑то опусы из области биологии. Только на вопрос «что случилось на станции?» и вообще почти на любые вопросы о прошлом отвечал неизменным радостным «всё хорошо, работы идут строго по плану, даже порой с опережением графика!» Но всё равно на ночь гостя заперли в каюте «именем капитана», который теперь единственный мог его выпустить.

Утром как обычно хотелось поспать подольше, но сегодня я была настроена послушаться будильника и приступить к выполнению собственных обязанностей с началом светового дня. Кто знает, как здесь меняется погода и какие неприятности могут ждать впереди! Лучше всё‑таки встречать их с целым корпусом и на ходу, чем лёжа на земле с дыркой в боку.

На камбузе, куда сонная я приползла выпить кофе, за чаепитием обнаружилось всё старшее поколение. Сидели хорошо, уютно, расписывали «пулю», и я искренне позавидовала их цветущему виду. Я себя сейчас чувствовала совершенно разбитой и ужасно не выспавшейся. Всю ночь снилась почти бессюжетная однообразная ерунда, похожая на старую игру, в которой надо было лететь на космическом корабле и сбивать атакующие корабли условного врага. Только в качестве вражеских кораблей у меня выступали принцы на пегасах, а в качестве оружия — верная «кочерга», раз за разом неизменно возвращающаяся назад. Не знаю, чего бы мне стоило поражение, но оборону я держала стойко. Наверное, потому и проснулась, кажется, ещё более уставшей, чем была вечером.

— Алечка, а ты что так рано? — растерянно уточнила тётя Ада. — Садись, покушай!

— Так ремонт же! А завтракать попозже, я пока за кофе, — поспешила воспротивиться я. Она в ответ бросила на меня укоризненный взгляд, но отнеслась с пониманием и настаивать не стала. Это обедали и ужинали мы все вместе, а завтрак тётя гуманно отдавала на откуп каждому, разумно полагая, что ни будить кого‑то ради еды, ни заставлять остальных ждать не стоит.

Пока я упрямо пыталась проснуться при помощи обжигающего ароматного напитка, игра продолжалась под бодрые прибаутки Василича вроде «интеллект против фарта бессилен», «если колода не сдаётся, её уничтожают» и «если карта не идёт к Магомету, Магомету пишут в гору», коих штурман знал великое множество или вовсе выдумывал на ходу и, по — моему, никогда не повторялся. А вот когда я засобиралась на выход, мужчины явно вознамерились составить мне компанию.

— Да ладно вам, я с дядей буду на связи, ничего со мной не случится, — попыталась воспротивиться я.

— Пойдём — пойдём, сокрушительница диких лобедей! — подбодрил меня штурман. — Мы не только ради тебя, надо ещё вчерашнюю добычу разобрать. Думаешь, мы приглядывались, когда брали? Покидали что было, да поехали.

— Укротительница кого? — только и уточнила я. Жаловаться на такую опеку было глупо и совестно; наоборот, стоило сказать спасибо.

— Лобедей. Или всё‑таки лешадей? — повторил он задумчиво.

— Дядь Борь, а что с нашим гостем? — обратилась я уже к другому спутнику. — Он там вообще живой?

— Живой, — он пожал плечами, — спит. Я поглядываю за ним, всё в порядке.

— Интересно, это обратимо? Ну, то состояние, в котором он пребывает, — пробормотала я.

— Разберутся, — отмахнулся дядя.

— Может, и не надо его никуда обращать? — предположил Василич. — У человека всё хорошо, жизнь прекрасна, никаких тревог и волнений. Говорю же, я ему уже завидую.

— Жень, можно подумать, у тебя столько забот, одни сплошные беспокойства! — Капитан насмешливо улыбнулся.

— Конечно. Я, Борь, неравнодушный человек, меня тревожат судьбы Родины и проблема хронической деградации человеческого разума, — с заметной гордостью сообщил штурман.

— Проблема деградации, как я понимаю, стоит особенно остро? — иронично заметил дядя.

— Ай, да с вами разве деградируешь в своё удовольствие! — отмахнулся он. — Ни выпить, ни подраться.

Перешучиваясь в таком духе, они ушли в трюм, чтобы выгнать наружу гравилёт с добычей и заняться сортировкой на свежем воздухе, держа в поле зрения меня и ближайшие подступы. Я же, опасливо озираясь, вооружённая не пострадавшим, к счастью, во вчерашнем столкновении сварочным аппаратом, отправилась доделывать заплатку. Очень надеялась, что летучая лошадь не вернётся страшно мстить за нанесённое оскорбление и не приведёт с собой друзей.

Сейчас, несколько успокоившись после вчерашнего стресса, я не так нервно реагировала на собственную встречу с мифическим существом. Это поначалу, от неожиданности испугалась, а сейчас уже была способна мыслить конструктивно. Мало ли, что это было за существо! Тот факт, что у него лошадиная кровь, совсем не означает, что это на самом деле лошадь. Может, это сложный робот с антигравитационной установкой внутри? Непонятно, кому и зачем могло понадобиться создавать подобное, но ничего невероятного в нём не было. Может, какой‑нибудь чудак — богатей, ограбленный обитавшими здесь пиратами, использовал этого пегаса в качестве транспортного средства. Ну, не хватало человеку сказки в жизни! Эта версия (со сложным роботом), кстати, объясняла и странное поведение пегаса, и его самостоятельность: при желании можно было заложить любую программу. Это создание искусственного разума незаконно, а вот сделать искусственную зверушку можно, если у тебя куча денег. Впрочем, при наличии кучи денег, подозреваю, и запрет с разумом можно обойти.