Симбионты - [3]

Ну конечно, это поле, больше там шевелиться просто нечему — и чего я нервничаю?..

Принц наконец отдышался и встал рядом. Теперь стало видно, насколько он выше и массивнее своего одногодка, да и в целом кажется взрослее. Он, наверное, мог бы пробежать по тому забору, но запрыгнуть на гараж — увы, тяжеловат. Принц отлично понимал, что когда Леха заматереет, тому станет трудней бегать по стенам и извечный друг-соперник потеряет фору на трассе, но это не утешало, скорее наоборот, расстраивало. Принц и так слишком много всего умел, гораздо больше, чем хотел. И ему для противовеса нужен был рядом талантливый приятель. Белый.

Принц-то был черный. Вернее, очень темный мулат. Его так и хотели назвать — Принц, — отец настаивал, но мама решила, что это для России чересчур. Физиономия у Принца аристократическая, с тонким изящным носом, большими глазами, чувственным и немного брезгливым рисунком губ — красавец, если вас не смущает цвет кожи. В младших классах учителя еще пытались звать его Ваней, но потом заметили, что они во всем городе одни такие, — и туда же: к доске, Принц! Ведь действительно по крови принц.

Леха, строго говоря, тоже был выходцем из местной аристократии — научной. Это ведь его дедушка по матери, член-корреспондент Академии наук, вся грудь в орденах, фактически построил НИИ микромашиностроения. Даже при советской власти именно Деда — с большой буквы, прозвище такое, — народ считал за главного в городе, выше секретаря горкома и председателя горисполкома. Со всеми проблемами к нему бежали в первую голову. Говорят, очень помогал. Еще говорят, Леха пошел в него лицом. Оно сейчас мягкое, немного детское, но вот эта ехидная искра в глазах и эта собранность, внутренняя готовность к рывку, что во всех чертах проступает, — вылитый Дед. Волевая натура и мятущаяся душа, взрывная смесь. С виду милый, тактичный, добрый очень, а поди его прижми, дохлый номер. Ничего удивительного, Леха — парень с историей, куда там Принцу — подумаешь, русский негр, все равно не Пушкин. А Леха, грубо говоря, с того света вернулся. Он когда по стенам бегает, только одного боится: мама узнает — ноги вырвет.

Потому что Леха инвалид с пожизненным освобождением от физкультуры.

А вот бегает.

— Трасса что надо, — сказал Леха. — С гаражами ты удачно придумал. И финиш красивый.

Он слегка мотнул головой в сторону Нанотеха.

Принц глянул на блестящее здание, пожал плечами. Финиш как финиш. Местные зрители не оценят красоты выхода из кустов к Нанотеху, им эта стекляшка глаза намозолила. А неместные… Пауэр-трейсеры из Парижа зависнут на трюке с гаражами, вот где есть от чего обалдеть. Надо только правильно смонтировать запись, может, прямо с этого момента начать, дать его анонсом. Иначе дальше России ролик не уйдет. Некоторые, конечно, скажут, лучше быть первым в деревне, чем последним в Риме. Но мы с такими выкрутасами и в Риме будем не последние. А кто считает, что надо быть скромнее… Тот приходит в хвосте.

Только лузер мечтает стать звездой тактического ТВ.

— Не я, а ты придумал с гаражами, — поправил Принц. — Я как увидел, только одно слово и сказал: фак!

— А зачем тогда ты меня к забору отжал?

— Вообще-то, если кто забыл, я шел первым… Лех, перестань гипнотизировать институт. Кончится тем, что прибежит охрана.

А Леха не мог оторвать взгляда от здания. Все-таки что-то странное творилось в глубине Нанотеха, именно там, где «варят микробов на всю Россию-матушку», готовясь к национальной вакцинации. Мониторинг здоровья каждому, никто не уйдет обиженным. Только Принц ошибается: ни сейчас, ни через полгода здесь не будет много ботов. Задача Нанотеха — сделать, оттестировать и размножить эталонные образцы. Создать стабильный рой микробов, который удержит в себе программную прошивку, а потом наштамповать такие рои в заданном количестве. Эталоны отправят по всем медицинским центрам страны, где локальные микрофабрики — слово мощное, а ведь каждая фабрика размером с комнату, — примутся штамповать их дальше. Сама по себе продукция института уместится в несколько бочек — это с учетом обязательного резерва для непредвиденных случаев. У них есть в цоколе такие здоровые автоклавы, и заполнятся они за считанные недели, микросборка — дело быстрое, когда знаешь, что собирать. Вся проблема — в этом, в архитектуре. Как должен выглядеть бот. Что он сможет делать. Сколько проживет.

Всю жизнь Дед бился с проектированием, сто раз перерисовывал модель универсального медицинского бота. Чтобы был один микроб на все случаи: мониторить здоровье, доставлять лекарства в нужную точку, а в идеале — самостоятельно находить и удалять всякую гадость, которую твоя иммунная система не задавит или просто не определит. Никакого больше рака, никакого СПИДа… И ведь Дед выдумал под конец нечто фантастическое. В том смысле, что никто не знает, как собрать эту штуку и заставить шевелиться. Теоретически, говорили, можно, а практически каждый бот будет стоить миллион, и не факт, что заработает. Потому что микроб должен быть прост, он за счет простоты живуч и эффективен: антенна, передатчик, движок, сенсоры, манипулятор, органы перемещения — и хватит. А Дед спроектировал механизм сложнейший. Обогнал свое время на полвека минимум…