Симаргл и Купальница - [8]

— Слово оно крепче стали, — Услада тряхнула роскошной косой. — Мужи ратятся оружьем, а мы словом. Им и боль утишишь, и рану нанесёшь. А то и убить можно.

Опытный вой никогда не станет мечом верным позапросто так махать, вот и ты слова береги. Говори реже, да так, чтобы каждое слово в его сердце дорогу сыскало.

Купальнице кивнула.

— Чего киваешь, — Услада упёрла руки в бока. — Зови его!

— Кого? — опешила девушка.

— Молодца, которого залучить хочешь.

Купальница от смущения укрыла лицо рукавом. И ведь даже если скажешь, что никакого молодца не надо залучать, не поверят. Видели, как пламя страсти палит. А если попробовать? Вреда ведь не будет… Купальница прикрыла глаза, и моментально Симаргл предстал перед ней. Кажется, руку протяни коснёшься горячего мужского тела.

— А теперь зови его, — прошептала Услада. — Крепко зови, чтобы откликнулся.

Купальница попробовала окликнуть молодца, но ничего не происходило. Не отзывался на зов Симаргл, не слышал слов девичьих.

— Пока звать не научишься, дальше вразумлять не будем, — покачала головой Маренька.

Девки, огорчённо вздыхая и покачивая головами, разошлись. Купальница прикусила губу, прогоняя непрошеные слёзы. А вот не сдамся! Буду звать до тех пор, пока не отзовётся! И пусть он упрям, я ещё упрямей! По моей воле будет, пусть и на ночь, а по моей воле.

День шёл за днём, а Купальница всё пыталась дозваться до Симаргла. И вот как-то ночью, уже засыпая, девушка привычно представила воина рядом и всем сердцем потянулась к нему, кликнула: «Симаргл, любый мой!» И увидела его у костра на поляне, глазами с ним встретилась, сердцами соприкоснулась. «Откликнулся», — подумала девушка, проваливаясь в сон.

* * *

Симаргл уже ложился, как вдруг прилетел к нему откуда-то издалёка: «Симаргл, любый мой!» Воин вздрогнул всем телом, вскочил на ноги, пристально стал вглядываться в ночную темноту вспыхнувшими огнём глазами.

— Ты чего? — озадачился Буран, нашаривая рукой верный клинок. — Али помстилось чего?

— Купальница меня позвала, — растерянно прошептал Симаргл. — Да ясно так, словно рядом стояла.

— Лярвы-безумицы шалят, не иначе, — буркнул Буран, не спеша опускать меч. — Ложиська лучше спать, утро вечера мудренее.

Симаргл тяжело вздохнул, но спорить с другом не стал. Может, и правда, Лярвы шалят?

Только и во сне видел Симаргл Купальницу, шёл с ней по лугам светлым, держал за руку нежную, целовал в уста сахарные.

* * *

— Откликнулся, девоньки, — счастливая Купальница, чуть только солнцеликий Ра взошёл на небесный свод, прибежала к подруженькам. — Дальше-то что делать?

— А дальше, милая, — хитро улыбнулась Услада, — самое интересное начинается.

Что сказано, то и сделано. Стали девоньки учить Купальницу, как молодца взглядом заворожить, как словами его завлечь, как душу взбаламутить, как тело распалить. Всё, что знали сами, подруге поведали, ничего не утаили.

— Ты, главное, каждую ночь его зови, — поучала подругу Услада. — Чтобы каждый вздох свой он о тебе помнил, ни единого мгновения без тебя прожить не мог.

— Да разве можно так, девоньки? — ужасалась Купальница. — Живого человека рабом делать, сокола вольного в клетку сажать!

— Вот дурёха, — Маренька насмешливо помотала головой. — А как же иначе? Чай, сама видишь, не слепая, сколько красавиц разных вокруг! Не привяжешь молодца к себе как следует, так враз к другой переметнётся! Парням веры нет.

— И пусть переметнётся, — Купальница ножкой притопнула. — Не хочу я его воли лишать!

За волю я его и полюбила!

Только выпалила это красавица, так тишина кругом и повисла. Девки во все глаза смотрели на девушку, шушукались промеж себя.

— Зря ты так, — начала было Маренька, но Услада её резко перебила:

— Помолчи, коли разума Доля не дала! Права Купальница, не дело это, свободную птицу в клети держать, доброго молодца по-за юбкой прятать.

— А раз такие умные, — прошипела обиженно Маренька, — то и справляйтесь дальше сами. Пусть вам в делах теперь любовь ваша помогает, да Леля, любви девичьей покровительница!

Девки ушли, оставив Купальницу с Усладой вдвоём.

— Не тужи, — Услада погладила подругу по плечу. — Быть суложью мы тебя обучили, а я из тебя весту сделаю.

— Да будет ли свадьба? — усмехнулась Купальница, косу теребя.

— С этим ли, с иным ли, а свадьба у тебя будет непременно. Ты мне верь, у меня глаз зоркой.

И началось для Купальницы иное учение. Услада девушку хозяйство вести учила, как деток ростить, как очаг домашний блюсти, как хворости из дома прогнать, всё рассказывала да показывала. Щедро делилась Услада знаниями, а порой и без смеху не обходилось. Один раз зелье от простуды Купальница сварила, да трав напутала, зелье синим стало, да струёй из котелка в воздух взмыло. Другой раз девушка мясо так пожарила, что его даже нож боевой разрезать не смог, увяз в мясе, словно пила в сучковатом дереве. Зато вышивки получались дивные, точно живые. Услада только ахала, на нитяные узоры глядючи.

Время за уроками да беседами быстро летело, наступил день перед Таусенем.

— Ну всё, милая, — Услада крепко обняла подругу. — Я тебя вестой сделала, к свадьбе подготовила. Ступай теперь на Хрустальное озеро, разводи костёр большой, да зови своего милого. Ночь на Таусень ваша, сам Чернобог помешать не сможет.