Сильвия и Бруно - [117]

— Так и должно быть, и так будет… — начал было Артур, когда прозвенел звонок у входной двери — внезапно и резко.

Мы услышали, как входная дверь с поспешностью была кем-то распахнута и снаружи послышались голоса; затем кто-то постучался в дверь курительной, и к нам заглянула графская экономка. У неё был испуганный вид.

— Там двое, милорд, хотят поговорить с доктором Форестером.

Артур сразу же вышел из комнаты, и мы услыхали его весёлое «Ну что, друзья мои?», только ответ был не столь звучный, и я смог различить лишь слова: «Десятеро утром, и только что ещё двое…» — «Но есть же там врач?» — снова раздался голос Артура, и тут новый голос ответил ему глубоким басом: «Умер, сударь. Умер три часа назад».

Леди Мюриел вздрогнула и спрятала лицо в ладони, но в этот миг входную дверь, очевидно, полностью прикрыли, и мы больше ничего не услышали.

Несколько минут мы сидели не говоря ни слова, затем граф вышел из комнаты, но вскоре вернулся, чтобы сообщить нам, что Артур отбыл с двумя рыбаками, попросив передать нам, что будет через час. И точно, по прошествии этого срока, в течение которого мы почти не разговаривали, входная дверь вновь заскрипела на несмазанных петлях, и в коридоре послышались шаги, по которым с большим трудом можно было узнать Артурову походку, такими они были замедленными и нетвёрдыми — словно слепой нащупывал дорогу.

Он вошёл и стал перед леди Мюриел, тяжело опершись одной рукой о стол и со странным взглядом глаз, будто не осознавал, где он.

— Мюриел, любовь моя… — Он остановился, и его губы задрожали, но спустя минуту он взял себя в руки. — Мюриел, дорогая моя… они… им нужно, чтобы я отправился в посёлок.

— А ты должен? — спросила она, вставая и кладя ему руки на плечи. Широко раскрытыми глазами, полными слёз, она взглянула ему в лицо. — Должен ли ты, Артур? Ведь это может значить смерть!

Он встретил её взгляд и не отвёл свой.

— Это и означает смерть, — промолвил он хриплым шёпотом. — Но, милая моя, я ведь призван. И даже сама моя жизнь… — Голос изменил ему, и он не закончил.

С минуту леди Мюриел стояла, ничего не говоря, лишь беспомощно глядя на него снизу вверх, как если бы любая мольба была теперь бесполезна, а её черты двигались, искажаемые душевной мукой. Затем на неё, вероятно, снизошло внезапное воодушевление, которое осветило ей лицо странной полуулыбкой.

— Твоя жизнь? — переспросила она. — Не настолько твоя теперь, чтобы ты отдавал её.

К этому времени Артур овладел собой и смог ответить вполне твёрдо.

— Это правда… Не настолько моя, чтобы я отдавал её… Это и твоя жизнь, теперь, жизнь моей… жены суженой! А ты… ты запрещаешь мне идти туда? Ты не поделишься мной, любимая?

Не отрываясь от него, она медленно склонила голову ему на грудь. Раньше она никогда так не поступала в моём присутствии, и я понял, как глубоко она взволнована.

— Я поделюсь тобой, — тихо и спокойно сказала она, — с Богом.

— И с божьим людом, — прошептал он.

— И с божьим людом, — повторила она. — Когда ты должен идти, любовь моя?

— Завтра утром, — ответил он. — И мне ещё многое нужно сделать.

И он рассказал нам, как провёл этот час, пока отсутствовал. Артур посетил викария и совершил приготовления к свадьбе, назначенной на восемь утра (правового препятствия к ней не было, так как он заблаговременно получил лицензию[103]) в маленькой церквушке, хорошо всем нам известной. «Мой друг, присутствующий здесь, — так он обозначил меня, — не откажется, я знаю, быть моим шафером; твой отец поедет с нами, чтобы забрать тебя домой, и… и… ты ведь обойдёшься без подружки невесты, милая?»

Она только молча кивнула.

— И тогда я смогу со спокойной душой отправиться… на служение Богу… зная, что мы — одно, и что мы соединились в духе, хоть и не телесно пока что… И что, молясь, мы всегда будем вместе! Наши молитвы вместе будут возноситься…

— Да, да! — сквозь слёзы бормотала леди Мюриел. — Но ты не должен теперь задерживаться, мой милый! Ступай домой и отдохни. Завтра тебе понадобится вся твоя сила…

— Хорошо, я пойду, — сказал Артур. — Завтра, в назначенный час, мы вернёмся. Доброй ночи, радость моя!

Я тоже простился, и мы с Артуром покинули дом графа. Пока мы шли домой, Артур раз или два глубоко вздохнул и, казалось, собирался заговорить, но слова не шли до тех пор, пока мы не оказались дома, не зажгли свечей и не приблизились к дверям наших спален. Только тогда Артур сказал:

— Доброй ночи, дружище! Благослови тебя Бог!

— Благослови тебя Бог! — словно эхо отозвалось из самой глубины моей души.

К восьми утра мы снова были в Усадьбе, где нашли леди Мюриел и графа, а также пожилого викария, ожидающих нас. Процессия, направляющаяся к церквушке, была печальной и молчаливой; я не мог отделаться от мысли, что церемония больше походит на похороны, чем на бракосочетание, а для леди Мюриел это и в самом деле были похороны, какая уж там свадьба! На неё тяжким грузом навалилось предчувствие (как она говорила нам впоследствии), что её новоприобретённый муж уходит навстречу смерти.

Затем был завтрак; экипаж подали к дверям без промедления — ему предстояло вначале отвезти Артура к себе, чтобы он забрал вещи, которые могли ему понадобиться, а потом настолько глубоко проникнуть в пораженную смертью область, насколько будет безопасно для возницы. Там, на дороге, Артура должны были встретить один или два рыбака, чтобы понести остаток пути его вещи.