Сильнее смерти - [43]
М а ш а. Вот так…
Г о р е л о в (внимательно посмотрел на нее). Хорошо… Не буду спрашивать. Никогда не буду об этом спрашивать. Договорились?
Маша кивнула.
(Решительно.) Завтра уедем в Москву. Развод оформишь потом… Нет, поедем сегодня. Ночным поездом. Катя достанет билеты — подруга работает на вокзале.
М а ш а. Билеты уже есть… В Москву… Ночным поездом… И дальше — самолетом…
Г о р е л о в. Куда?
М а ш а. На Курилы. На его заставу.
Г о р е л о в. Ма-шень-ка! Пойми, это безумие — выйти замуж за человека, которого не любишь.
М а ш а. Я знаю Славу много лет.
Г о р е л о в. И я — столько же.
М а ш а. Все эти годы…
Г о р е л о в. Он был предан тебе, как пес.
М а ш а. Не нужно, Гриша!
Г о р е л о в. Но на одной собачьей преданности…
М а ш а. Прошу тебя, не нужно!
Г о р е л о в. Хорошо. Хватит о нем. Скажи, в чем я ошибся? Не дождался, пока ты окончишь школу? Уехал в Москву и поступил во ВГИК. Но ты ведь сама настояла…
М а ш а. Да.
Г о р е л о в. Не оставил институт, когда твоя мама тяжело заболела? Я ведь хотел… Но ты прислала письмо: «Не смей!»
М а ш а. Да.
Г о р е л о в. Уехал после института в Антарктику? Но такой случай, как снять фильм о китобоях, представляется раз в жизни… И ты написала: «Обязательно поезжай».
М а ш а. Да.
Г о р е л о в. Разве я мог предположить, что через два дня после отъезда прибудет телеграмма: «Мама умерла». Мог предположить?
М а ш а. Нет.
Г о р е л о в. За что же ты наказала меня?
М а ш а. Мне пора.
Г о р е л о в. За что, Маша?
М а ш а. Я опаздываю.
Г о р е л о в. Никуда ты сегодня не уедешь!
М а ш а. У Славы кончается отпуск.
Г о р е л о в. Я убью его!
М а ш а. Гриша! Слава идет…
Гаснет прожектор. Снова избушка. Рыбаков и Горелов в тех же позах.
Р ы б а к о в. Присматриваешься. Все присматриваешься.
Г о р е л о в. Давно не видел. Года три, наверно.
Р ы б а к о в. В прошлом году виделись.
Г о р е л о в. Одно мгновение. Ты появился и сразу исчез.
Р ы б а к о в. Об этом сейчас вспоминал?
Г о р е л о в. О другом думаю… Ведь стоило мне промедлить — и ты лежал бы сейчас там… Рядом с медведем…
Р ы б а к о в. Жалеешь, почему этого не случилось?
Г о р е л о в. Чудак! Кто заставил меня стрелять? И если бы я не выстрелил, кто бы обвинил в трусости? Ведь даже ты, офицер, с железными нервами, замер от страха…
Р ы б а к о в. Чем прикажешь расплатиться?
Г о р е л о в. Почему ты как тень следуешь за мной?
Р ы б а к о в. Оберегаю.
Г о р е л о в. Кого?
Р ы б а к о в. Тебя.
Г о р е л о в. Неправда! (После паузы.) Я должен поговорить с Машей.
Р ы б а к о в. Хочешь увезти ее?
Г о р е л о в. Чудак! Разве Машу можно увезти? И ведь она сама, по доброй воле последовала за тобой. Значит, бояться тебе нечего.
Р ы б а к о в. Зачем ты приехал?
Г о р е л о в. На Курилы? Ты же знаешь — для подводных съемок.
Р ы б а к о в. На этот остров — зачем?
Г о р е л о в. Странный вопрос. Я пролетал больше десяти тысяч километров. И случайно очутился вблизи друзей. Самых близких. Друзей детства. Разве ты не воспользовался бы таким случаем? Не проведал бы меня? Ну и Машу, конечно, если бы она была со мной. (После паузы.) Ты перечитываешь Машины письма?
Р ы б а к о в. Нет.
Г о р е л о в. Которые она пишет?
Р ы б а к о в. Ничьих писем я не читаю!
Г о р е л о в. Не кричи.
Р ы б а к о в (тихо). Не читаю… ничьих писем.
Затемнение. Прожектор освещает авансцену. М а ш а сидит за столом. Она задремала. Перед ней письмо. Появляется Р ы б а к о в. С улыбкой смотрит на Машу. Тихо подходит. Поправляет платок у нее на плечах. Увидел письмо. Все еще улыбаясь, начинает читать.
Р ы б а к о в (читает). «Катюша, родная! Если бы ты знала, как мне тяжело! Сейчас ночь. Я в домике одна. Слава с вечера ушел на границу. Совсем рядом ревет океан. Какой идиот назвал его Тихим? За все тридцать дней, что я здесь, океан ни разу не был спокойным… С другой стороны острова клокочет Охотское море. Ты даже не представляешь, как это жутко: грохот океана и моря! Да еще мокрый снег. И дикий ветер, сбивающий с ног. Вот уже какой день — злой ветер и мокрый снег. На всем острове я одна женщина. И еще он. И еще солдаты… Иногда такое находит — с ума можно сойти. Где сейчас Гриша? Как приняли его фильм о китобоях? Теперь-то я понимаю — путешествие у него было не из легких. Ведь в Антарктике штормы еще страшнее, чем здесь…»
Маша пошевелилась. Рыбаков положил письмо, вышел. Затем послышались его тяжелые шаги и кашель. Маша подняла голову. Прислушалась. Быстро вложила письмо в конверт. Заклеила. Поднялась навстречу Рыбакову.
Р ы б а к о в (с наигранным весельем). Вот и я!.. Почему не спишь?
М а ш а. Жду тебя.
Р ы б а к о в. Напрасно. При такой погоде я мог задержаться и до утра. А иногда мы сутками отсиживаемся в избушках. Я тебе говорил — их несколько на нашей тропе. В них нары, железная печурка, запас дров…
М а ш а. Снег еще идет?
Р ы б а к о в. Пока — да. Но ветер переменился. С материка теперь. Это значит — тучи уйдут в океан. И океан успокаивается. Когда он станет совсем тихим — не налюбуешься…
М а ш а. Ты замерз?
Р ы б а к о в. Немного.
М а ш а. Чаю выпьешь?
Р ы б а к о в. С удовольствием.
М а ш а вышла. Рыбаков глядит ей вслед. Достал из кармана раковину. Входит М а ш а.