Сильнее смерти - [28]

Однако эти хотя бы не были опасны. Они жили мирной жизнью растений: изредка перемещались с места на место, ели и спали. Они никого не трогали. Была в клинике публика и похуже.

Здоровенные крепкие мужчины, которые за секунду переходили от сонного спокойствия к неудержимой ярости без какой-либо причины. Истеричные женщины, бросающиеся на соперниц, как дикие кошки. Рычащие и воющие существа неопределенного пола, от которых Дана не слышала ни одного понятного слова. Все они легко дрались, не сдерживали естественные потребности и могли без стеснения спариваться, совсем как животные, ни от кого особо не таясь. Никто из них не проявлял магических способностей, и все равно Дана не могла поверить, что она окружена людьми.

Такой была ее тюрьма – Дана и мысли не допускала, что это настоящая больница. Она не нуждалась в лечении! Что бы ей там ни твердили, она не сомневалась в себе.

Амиар был. Кластерные миры были. Вот и все, что ей нужно знать.

Поэтому ее дни проходили не в попытках разобраться, что не так с ее разумом, а в банальном стремлении выжить. Ей нужно было держаться подальше от буйных пациентов, которых здесь было удручающе много. Однажды они чуть не уволокли ее в темное пространство под лестницей, и Дана прекрасно знала, что с ней случилось бы, если бы они преуспели. Она сумела вырваться, однако теперь ее кожу покрывала сплошная сеть синяков, царапин и ссадин. Она боялась спать по ночам, не зная, оставят ее в покое или попытаются задушить подушкой. У нее были все основания ждать беды и от санитаров, которые вовсе не стремились помогать ей.

Все это изматывало ее, лишало сил. Она знала, что должна держаться и не терять веру. Но это только на словах легко! На практике же, не так просто смириться с усталостью, болью, грязью, недостатком нормальной еды и сна. Дана подозревала, что она и сама уже больше похожа на грязную бродягу, а не на случайно попавшую сюда девушку. К счастью, в клинике не было зеркал.

Но больше всего на нее давила абсолютная власть Аурики Карнаж. Вот уж кто здесь королевой ходил! При этом ведьма старательно делала вид, что она – всего лишь главный врач, стремящийся помочь своим пациентам. Она никогда не использовала магию и с Даной общалась так, словно и не было за их плечами никакого общего прошлого.

– Вам нужно отказаться от своей пустой веры, – мягко говорила Аурика. Она каждый день вызывала Дану в свой кабинет и повторяла одно и то же. – Вы понимаете, что именно это удерживает вас от исцеления? Это первый шаг. Как только вы отпустите самую болезненную проблему, вы откроете себя нормальной жизни. Дана, милая, подумайте: разве то, о чем вы говорите, возможно? Магия, другие миры… Господи, да вы просто начитались сказок!

Дана не спорила с ней – она просто молчала, глядя в пол. Какой смысл спорить с таким очевидным обманом? Только силы понапрасну тратить!

Нельзя сказать, что сессии с Аурикой давались ей так уж легко и не наносили никакого вреда. В первое время – да, она без труда игнорировала болтовню этой ведьмы. План Аурики казался ей хоть и не совсем предсказуемым, но все же очевидным. Но потом оказалось, что вода действительно точит камень.

Дана уставала, и накапливающееся утомление мешало мыслить здраво. Перед глазами у нее постоянно были не вольные просторы кластерных миров, а замкнутое пространство сумасшедшего дома. Серость, грязь, люди с пустыми глазами… Это на кого угодно повлияло бы!

На фоне этого сплошного полотна безумия, ровный голос Аурики казался свежим ветром, ее взвешенные рассуждения – отдушиной после тупого мычания пациентов. Дана не хотела придавать всему этому значения, однако иначе уже не получалось. Ей стыдно было думать об этом, но визиты к Аурике постепенно превращались чуть ли не в отдых.

Может, этот метод и сработал бы, если бы не одно «но»: Амиар. Уставшая, оторванная от реальности, запутавшаяся, Дана порой была готова поверить, что она действительно выдумала кластерные миры. Она видела рядом с собой столько психов, каждый из которых верил в собственную реальность, и ей казалось, что она ничем не отличается от них. Однако каждый раз, когда ей становилось совсем плохо, она заставляла себя вспомнить его.

Амиар не мог быть иллюзией. И не только потому, что Дана никогда не принадлежала к числу девушек, отчаянно мечтающих выйти замуж и придумывающих себе принца. Он и идеальным-то не был! Но она любила его таким, какой он есть. Когда становилось совсем плохо, она сжималась на своей узкой койке, закрывала глаза и заставляла себя снова вспоминать то, что было между ней и Амиаром: от того дня, как он спас ее на аукционе, до их вынужденного расставания.

Вот тогда наваждение, искусно сплетенное Аурикой, отступало. В урагане хаоса сумасшедшего дома Амиар был единственной постоянной, основой, точкой опоры. Его нельзя было забыть – и уж точно нельзя было перестать верить в него. Именно благодаря ему Дана знала, что это все не по-настоящему, а Аурика – вовсе не заботливый доктор, спасающий ее разум.

Аурика наконец сообразила, что ее усилия ни к чему не приводят, да и вряд ли могут привести. Уставшая и измучанная, Дана все равно смотрела на нее диким зверьком, готовым вцепиться ей в горло, а не загнанной жертвой.