Сильнее Скотленд-Ярда - [2]

На глазах миссис Сторр блеснули слезы.

— Мне казалось… Вы сказали…

— Что мы должны знать все, — твердо закончил Гонзалес.

— Вы сыщики? — спросила миссис Сторр.

— Нет, — улыбнулся Манфред, — но мы располагаем самыми полными сведениями о преступном мире, в том числе о преступниках, ускользнувших от руки правосудия.

— Я снимаю две меблированные комнаты неподалеку отсюда, — нерешительно проговорила она, — и… если вы проводите меня…

Друзья молча поклонились.

Квартира миссис Сторр была очень мала и как нельзя более соответствовала обычному представлению о меблированных комнатах.

Все трое заняли места вокруг небольшого овального стола в скудно обставленной гостиной. Некоторое время они молчали.

— Не знаю почему, — сказала женщина, — но я чувствую, что вы поможете мне… Полиция была очень внимательна к нам и сделала все, что было в ее силах. Казалось, они давно подозревают мистера Стедленда в каких-то нечистых делах и ждали от нас подтверждения его вины. Но… мы не смогли этого сделать…

— Почему? — спросил Гонзалес.

— Что вы хотите услышать?

— То, о чем вы промолчали на суде, — сказал Манфред.

— Хорошо, — сказала женщина, решившись. — Я расскажу все.

Ей, видимо, нелегко было начать свою исповедь.

— Хочу заявить, миссис Сторр, — сказал Гонзалес, — что мы безоговорочно верим вам, не так ли, Манфред?

Манфред кивнул.

— Когда я училась в школе, — начала она, — в Суссексе, я… влюбилась в одного юношу, сына местного мясника… Поймите меня правильно, я тогда была совсем ребёнком, впечатлительным и любопытным…

— Монтегацца дает подобным явлениям довольно точное определение в своей «Психологии любви», — словно про себя заметил Гонзалес. — Но, прошу прощения, я прервал ваш рассказ.

— Между нами не было ничего предосудительного. Просто… он казался мне героем, воплощением мужественности. Думаю, он действительно был самым красивым и самым лучшим из мясников, — сказала она со слабой улыбкой. — Так или иначе, это увлечение все равно бы прошло, не оставив следа, если бы я не вздумала писать ему письма… Самые банальные любовные письма… Сейчас, когда я перечитываю их…

— Письма у вас? — спросил Манфред.

— Кроме одного, копию которого мне предъявил мистер Стедленд. Оно тогда попало в руки матери того юноши… Она отнесла письмо моей учительнице, а та, возмутившись его содержанием, пригрозила написать моим родителям в Индию. Правда, взяв с меня слово никогда больше не встречаться с сыном мясника, успокоилась и обещала никому об этом происшествии не рассказывать… Каким образом письмо попало к мистеру Стедленду, я не знаю… У Джеффри были скромные сбережения, около двух тысяч фунтов, и мы собирались обвенчаться, когда нас вдруг поразил этот удар…

— Вы получили записку с предложением посетить контору мистера Стедленда, — сказал Гонзалес.

— Да.

— Когда вы пришли, записку он потребовал вернуть.

— Да…

— Сколько он потребовал с вас за письмо? — спросил Манфред.

— Две тысячи фунтов. Все, что у нас было.

— Он вам тогда предъявил письмо?

— Нет. Это была фотографическая копия. Он пригрозил разослать подобные копии всем нашим добрым знакомым, в том числе и дяде Джеффри, который собирался сделать его наследником…

— Вы рассказали об этом Джеффри?

— Да. К счастью, я раньше посвятила его в эту… историю и он не придал ей никакого значения… Короче, он отправился к Стедленду, но…

— Объяснение было бурным, но безрезультатным, — закончил Гонзалес.

— Джеффри обещал выкупить письмо за две тысячи фунтов, причем Стедленд должен был выдать ему расписку на эту сумму, написанную на обороте подлинного письма. Сделка должна была состояться в доме Стедленда…

— 148, Парк-стрит, — перебил ее Манфред.

— Вы знаете его адрес? — удивилась молодая женщина. — Да, именно там. Слуга проводил Джеффри в кабинет мистера Стедленда, где, как было договорено, ему была выплачена вся сумма в американских банкнотах…

— Эти банкноты гораздо труднее проследить, чем английские крупные купюры, — заметил Гонзалес.

— Потом Стедленд написал на обороте письма расписку, вложил его в конверт и передал моему мужу. Но когда Джеффри дома распечатал конверт, он обнаружил в нем чистый лист бумаги.

— Мерзавец! — воскликнул Манфред.

— То же самое сказал Джеффри. И тогда он решился на этот безумный шаг. Он вспомнил о легендарных «Четырех Справедливых»… Вы, возможно, слышали о них?

— Кое-что, — серьезно заметил Гонзалес.

— Он восхищался ими… И вот, сразу же после свадьбы, Джеффри сказал: «Я применю против этого мерзавца метод „Четырех Справедливых“!». Я не отговаривала его… Ему удалось проникнуть в дом Стедленда. Он рассчитывал, пригрозив револьвером…

— Стедленд в свое время был одним из лучших стрелков Южной Африки, — заметил Манфред, — так что не его пугать револьвером. Конечно же, прежде чем ваш муж успел направить на него ствол своего пугача, тот уже был хозяином положения.

— Ты заметил, Джордж, какое строение его ушей? — сказал Гонзалес. — Они необычайно велики и заострены книзу. Очень характерные уши. Уши убийцы.

— М-да, совершенно безрассудный поступок, — произнес Манфред, вставая, — совершенно безрассудный, но смелый, должен заметить. Смелые люди — моя слабость… Поэтому, миссис Сторр…