Силиконовая любовь - [2]

Он снова взглянул на обложку журнала. Может, она тоже хотела сделать сюрприз? Тогда ничья, 1:1.

Бегло пробежав взглядом заурядные вопросы интервью и такие же банальные ответы, Николя хотел было отложить журнал в сторону, но последний вопрос привлек его внимание: «Как отразилась трагическая смерть мужа на вашей жизни и на отношениях с сыном?» — «Это тяжелая тема, и мне не хотелось бы об этом вспоминать. Могу сказать только одно. Случившееся оставило тяжелый след в моей душе, но это дало мне силы для борьбы за свободу. Что касается сына, то ему было всего лишь пять лет, когда умер мой муж. Думаю, что он помнит об отце только хорошее. Николя самый важный человек в моей жизни, и я хочу, чтобы он был счастлив».

Погруженный в размышления, Николя не заметил, как машина подъехала к дому. Интересно, что имел в виду журналист, говоря «трагическая смерть»? Чувствовалось, что за внешней дипломатичностью и фальшивой откровенностью ответа матери скрывалась беспощадная правда.

Статья навеяла воспоминания о чувствах, которые пережил Николя, когда его, шестилетнего мальчика, отдали в колледж. Нельзя сказать, что Джоанна совершенно пренебрегала материнскими обязанностями. Она по-своему заботилась о сыне, звонила каждый день, обрушивала на него град вопросов: «Как дела? Чем ты занимаешься? Ты покушал? Тебя не обижают?» Чаще всего она спрашивала: «Тебе что-нибудь нужно?» Николя сухо отвечал «нет», но ему хотелось кричать, что ему нужна она! Их разговоры имели легкий налет учтивости: говорили о погоде, об оценках, о зачетах и экзаменах, о преподавателях. Если Джоанна задавала робкие вопросы о личной жизни, Николя старался сменить тему разговора. Конечно, у него были легкие увлечения, но блистательный образ Джоанны подавлял и стеснял его отношения с девушками: ни одна из них не выдерживала сравнения с матерью. А в последнее время он начал испытывать симпатию и необъяснимое влечение к соседу по комнате. Но как он мог поделиться с матерью, если боялся признаться в этом даже самому себе!

Николя вспомнил случай семилетней давности. В мае, когда закончился учебный год, Джоанна приехала в Лондон. Она хотела провести выходные вместе с сыном. После этого она собиралась поехать в Америку навестить дедушку по материнской линии. Утром Джоанна и Николя вышли из роскошного отеля «Дорчестер», где они остановились на несколько дней, и направились на прогулку в Гайд-парк. Город, обычно дождливый и пасмурный, подарил им чудесный солнечный день. Они медленно шли, молчали, но Николя как никогда чувствовал ее близость и теплоту. Внезапно он резко остановился. Раз и навсегда он хотел освободиться от мучительной мысли:

— Я уверен, что дедушку ты любишь больше, чем меня.

Джоанна попыталась отшутиться, но в душе была поражена: сын интуитивно чувствовал то, в чем она боялась признаться сама себе. Она присела на скамейку, а Николя остался стоять, вопросительно глядя ей в глаза в ожидании ответа. Джоанна молчала. Как они были похожи, сын и мать — такие же белокурые волосы и голубые глаза, как у нее, такой же нос с легкой горбинкой, и даже легко гнущийся во все стороны большой палец на правой руке — «моя фабричная марка», шутил дедушка. В детстве, демонстрируя невероятную гибкость пальца, Николя потешал всех окружающих. А сейчас ему уже четырнадцать, хотя внешне он выглядит старше. От нежного и внимательного взгляда Джоанны не ускользнул легкий пушок на щеках и подбородке повзрослевшего сына.

Николя стоял, покачиваясь на длинных ногах, руки — в карманах брюк. Он был в таком возрасте, когда юноши, кажется, теряют контроль над своим телом, которое безудержно рвется вверх, меняясь буквально на глазах.

После короткого колебания Джоанна ответила:

— Твой дедушка был для меня и отцом и матерью, и ты это знаешь. Я его очень люблю. — Прикрыв глаза темными очками, глухим тихим голосом она продолжила: — Он — моя единственная поддержка. Что бы я ни делала, мои мысли обращаются к нему: что он подумает обо мне, правильно ли я поступаю, будет ли он гордиться мною.

— А я? — прервал ее Николя.

— Ты — самый важный человек в моей жизни.

Взвешивая каждое слово, чтобы не обидеть сына, Джоанна продолжила:

— Понимаю, что я не идеальная мать, но видит Бог, я стараюсь. Иногда я сама чувствую себя ребенком, а никак не матерью.

Не меняя выражения лица, Николя выпалил:

— Теперь понимаю, почему ты встречаешься с человеком, который мог бы тебе быть отцом.

Эти слова были страшнее, чем пощечина.

— Я хотела, чтобы у тебя был отец, добрый и сильный, способный подставить плечо в трудную минуту. Твоя почти сыновья привязанность к Президенту воодушевляла меня. Я думала, что поступаю правильно.

Николя был удивлен и одновременно рад, что мать впервые заговорила с ним как со взрослым человеком. Он сел рядом с Джоанной, взял ее руку и прошептал:

— Прости меня, я не подумал, что сказал. Я действительно отношусь к Президенту как к отцу.

Джоанна посмотрела на сына: каким же он казался беззащитным в эту минуту.

— Я никогда не забуду твои слова, которые ты произнесла перед моим знакомством с Президентом. Ты сказала, что больше всего в жизни мечтала иметь сына и когда я родился, эта мечта сбылась.