Сила земли - [38]

— Что ты ссылаешься на подлых изменников? — свирепо крикнул Сципион Назика.

— Невыносимая жизнь заставила бедняков пойти против угнетающих их богачей.

— Замолчи!

— Я считаю, — невозмутимо продолжал Тиберий, — что раздел земель должен быть поручен трём избранным гражданам.

— Ты хочешь из этих триумвиров выдвинуть диктатора? — запальчиво крикнул Сципион Назика.

— Ложь! Я не думал о годичной диктатуре одного из триумвиров. Я хочу справедливости. Но прошу тебя, не прерывай меня… Триумвиры, о которых я говорил, должны быть утверждены народом и ежегодно меняться. Обязанность их будет заключаться в распределении и оценке земельных участков.

— Не бывать этому! — сказал Сципион Назика, наклоняясь к уху Тита Анния Луска.

— Что? Что ты сказал? Как? Да, да, мы любим отечество и порядок в нём…

— И я люблю отечество и порядок в нём, — возвысил голос Тиберий, — и потому говорю: есть ещё время решить вопрос полюбовно. Я призываю вас, квириты, к твёрдости и непреклонности. — Взгляд Тиберия остановился на Марке Октавии, безмолвно слушавшем яростные споры. — Я полагаю, Марк, — сказал Тиберий, — что ты как народный трибун будешь справедливым в этом деле.

Марк Октавий отвернулся и стал медленно сходить с ораторских подмостков.

— Остановись, Марк! — вскричал Тиберий. — Ты вынуждаешь меня прибегнуть к крайним мерам… Ну, так слушай же, народный трибун Марк Октавий! С сегодняшнего дня я отказываюсь от исполнения своих обязанностей до тех пор, пока не будет проведено голосование моего предложения…

Марк Октавий остановился. Румянец исчез с его лица. Он колебался, не зная, на что решиться.

— Марк! Мы были друзьями, я любил и уважал тебя, но теперь, когда ты идёшь против народа…

Толпа зашумела; руки угрожающе потянулись к Марку Октавию.

— Злодей! Изменник! — крикнул Тит.

Марк Октавий поднял голову: губы его дрожали, на лбу вздулась жила, выступил крупными каплями пот.

— Квириты, — молвил он заикаясь, — это ложь…

Крик толпы прервал его речь, и, когда всё затихло, резко прозвучал голос Тиберия над форумом:

— Вина на тебе, Марк Октавий! Посмотрим, кто победит.

* * *

Тиберий действительно отказался от исполнения обязанности народного, трибуна до предстоящего голосования. Он пригрозил тюрьмой строптивому консулу Люцию Кальпурнию Пизону, когда тот вздумал призвать сенаторов к открытому выступлению против него.

Жизнь в городе замерла. Консулы не могли сзывать сенат, чтобы совещаться о государственных делах. Преторы не могли разбирать и решать судебные дела; базилики опустели; эдилы не наблюдали за порядком; участились воровство и разбои.

Нобили, надев траурные одежды в знак того, что большое несчастье постигло республику, печально бродили по форуму и улицам; они искали сочувствия у граждан, громко жалуясь на тиранию Тиберия Гракха: «Он находится во власти двух чужеземцев-изгнанников».

Нобили выслеживали Тиберия, подсылали к нему соглядатаев.

— Надо устранить Гракха, — говорил в своём атриуме Тит Анний Луск, и костлявые руки его сжимались в кулаки. — Как думаешь, Сципион? — обратился о к Назике. — У меня есть сведения, что Тиберий часто бывает у плебеев, и там, в тёмном переулке, можно было бы с ним поговорить — верно?.. Что ты сказал, Сципион? — оттопырил он ухо.

— Ничего не сказал. Продолжай.

— У меня есть верный клиент, который… Эй, раб! — закричал Луск, хлопнув в ладоши. — Позови Лукреция!

Вошёл приземистый человечек, почти карлик, с хитрыми глазами, сморщенным лицом, и остановился у порога.

— Выследил его? — спросил Луск.

— Сделано, господин.

— Где он?

— Сейчас он дома, но собирается к плебеям.

— Слышишь, Сципион? Что скажешь?

— Делай, как считаешь нужным, — произнёс Сципион Назика. — Только меткий удар может разрубить этот узел… Есть у тебя кинжал? — обратился он к Лукрецию.

Тот сверкнул клинком.

— Ступай! — крикнул Луск.

Когда Лукреций вышел, Сципион Назика сказал:

— Иного выхода у нас нет.

Тиберий шёл по окраине города, не замечая, что за ним, как тень, следует какой-то человек. Когда он подошёл к дому, в котором жил Тит, тень быстро отделилась от пристройки. Тиберий увидел занесённую руку с кинжалом… но кто-то предупредил удар; оружие зазвенело, прыгая по булыжникам, сваленным у изгороди.

— Проклятый убийца!

По голосу Тиберий узнал Тита. В темноте блеснул жёлтым лучом фонарь, и свет упал на лежащего на земле человека.

— Так и знал! — вскричал Маний. — То-то эта змея ползала среди нас! Узнаёшь, Тит?

— Это Лукреций, продажный пёс оптиматов.

— Что с ним делать?.. Убить?

Преступник очнулся, вскочил, бросился перед Тиберием на колени.

— Пощади меня, господин! — завопил он, ползая по земле, и маленькая тень уродливо сокращалась от его Движений. — Я не хотел тебя убивать, я бедный клиент, я выполнял приказание своего патрона…

— Кто он?

Лукреций колебался, боясь назвать всесильного оптимата. Маний ударил его по щеке:

— Что молчишь, собака? Говори, иначе пощады не будет!

Лукреций назвал Сципиона Назику.

— Отпустите его, — приказал Тиберий и, повернувшись к Лукрецию, сказал: — Попадёшься ещё раз — никакие мольбы тебе не помогут.

На душе Тиберия стало тяжело. Он желал добра беднякам, а всё же нашёлся бедный человек, готовый убит его. Но тут же Тиберий возразил себе: плебеи охраняют его, вот и сейчас подоспели на помощь.