Сила спокойствия - [42]

Черчилль был занятым, амбициозным и напористым, но он редко выходил из себя и не терпел неорганизованности. Не очень приятно узнавать, что известные остроты и шутки Черчилля были хорошей домашней заготовкой. Он говорил: никто не знает, сколько усилий было затрачено на то, чтобы они выглядели непринужденным экспромтом. «Каждый вечер, — рассказывал он, — у меня заседает мой личный военный трибунал: я смотрю, сделал ли я за день что-нибудь полезное. Я не имею в виду просто рыть землю — это может каждый, а привело ли это к чему-нибудь действительно полезному».

Черчилль был изумительно продуктивным писателем. Между 1898 годом и окончанием Первой мировой войны, серьезно занимаясь политикой, он успел написать семь книг. Как он сделал это? Как он сумел столько тянуть на себе? Ответ прост: физические занятия.

Каждое утро Черчилль вставал около восьми и принимал первую ванну, постепенно поднимая температуру воды с 36,6 до 40 градусов Цельсия. Следующие два часа он читал, потом отвечал на почту, в основном связанную с политическими делами. Около полудня заглядывал к жене поздороваться (Черчилль всю жизнь считал, что секрет счастливого брака в том, чтобы не видеть друг друга до полудня). Затем садился писать — статью, речь или книгу.

Писал он фантастически быстро, а затем резко прерывался на обед, — тут он наконец одевался. После обеда шел гулять по Чартвеллу, своему поместью, кормил лебедей и рыбу — для него это была самая приятная и важная часть дня. Затем садился на крыльце, дышал воздухом и размышлял. Для вдохновения и умиротворения мог почитать вслух стихи.

В три часа дня наставало время сиесты. После двухчасового сна — время семьи, затем вторая ванна, а около восьми вечера — чинный ужин. После ужина он еще писал некоторое время перед сном.

Этот распорядок дня Черчилль не менял даже на Рождество.

Черчилль был трудолюбивым и дисциплинированным, но, как и все мы, не идеальным. Он часто работал больше, чем следует, обычно из-за недопустимых трат (и это породило изрядное количество текстов, которые лучше было бы не публиковать). Черчилль был импульсивен, любил азартные игры и был склонен брать на себя лишнее. Однажды он нарисовал себя в виде свиньи, несущей поклажу в двадцать тысяч фунтов. Вдохновило его на эту автокарикатуру не неутомимое исполнение военных обязанностей, а потакание собственным слабостям.

Его жизнь не была бесконечной чередой триумфов. Он совершил множество ошибок, особенно когда мозг вскипал от стресса. Из Первой мировой войны Черчилль вышел с неоднозначной репутацией. Он ушел в отставку и отправился на фронт командовать батальоном Королевских шотландских фузилёров. После войны он был назначен военным министром и министром авиации, а затем министром по делам колоний.

В середине 1920-х Черчилль стал канцлером казначейства (должность не его уровня), а также подписал договор на создание шеститомного (три тысячи страниц) отчета о войне под названием «Мировой кризис». Предоставленный самому себе, он пытался не сломаться под этой невероятной нагрузкой. Окружающие видели, насколько ему тяжело. Они советовали найти какое-нибудь хобби, способное доставить хоть чуточку радости. «Помните, что я говорил об отдыхе от текущих проблем? — писал Черчиллю премьер-министр Стэнли Болдуин. — Скоро начнется важный год, и многое зависит от вашей формы».

В своей типичной манере он выбрал неожиданную форму отдыха: кладку кирпича. Мастерству его обучили два каменщика в Чартвелле, и он сразу же влюбился в медленный методичный процесс перемешивания раствора, работы мастерком и возведения стены. В отличие от прочих занятий — политики и литературы — физическая работа не изнашивала его тело, а заряжала энергией. Черчилль мог укладывать до девяноста кирпичей в час[100]. Он писал премьер-министру в 1927 году: «У меня был чудесный месяц, когда я строил коттедж и диктовал книгу: двести кирпичей и две тысячи слов в день». (Еще несколько часов уходило на министерские обязанности.) Один друг наблюдал, как приятно Черчиллю спускаться с политических высот на землю. Средняя дочь Сара была его лучшим подмастерьем и подавала отцу кирпичи.

Темные годы Первой мировой вдохновили Черчилля еще на одно хобби — масляную живопись. Леди Гвендолин[101] однажды увидела похожего на кипящий чайник деверя и предложила ему для снятия стресса кисти и краски своего сына. В небольшой книге Painting As a Pastime («Живопись как времяпрепровождение») Черчилль красноречиво говорил о том, что новые сферы деятельности включают другие части нашего разума и тела, чем освобождают перегруженные. «Культивирование хобби и новых форм интересов — политика первостепенной важности для общественного деятеля, — писал он. — Чтобы быть по-настоящему счастливым и благополучным, нужно иметь как минимум два или три увлечения, и все они должны быть настоящими».

Черчилль не был особенно хорошим художником (профессионалы часто подправляли и его кирпичную кладку), но один взгляд на его картины показывает, насколько автор наслаждался работой. Это ощущается по мазкам. «Просто рисовать — это здорово, — говорил он. — На краски приятно смотреть, и их приятно выдавливать». Один известный художник посоветовал Черчиллю никогда не колебаться перед холстом (другими словами, не думать