Сила спокойствия - [40]

Мы можем использовать это, чтобы глубже связываться с самим собой и собственной жизнью. Луна, на которую вы смотрите сегодня ночью, та же самая, которую вы видели испуганным мальчиком или девочкой, та же, на которую вы станете смотреть, состарившись, в моменты радости и боли. На ту же луну будут смотреть ваши дети — в их собственные мгновения их собственных жизней.

Когда вы отстраняетесь от чудовищности собственного опыта, каким бы они ни был, вы можете увидеть опыт других людей и либо связаться с ними, либо уменьшить степень собственной боли. Все мы волокна одного длинного каната, который протянулся на бесчисленные поколения и связал воедино всех людей всех стран на всех континентах. Мы думаем и чувствуем одинаково, сделаны из одного и того же материала и мотивированы одним и тем же. Все мы звездная пыль. Амбициозным и творческим людям понимание этого нужно больше всего, поскольку они в значительной степени существуют в собственных головах и в собственном мире.

Обнаружение всеобщего в личном и личного во всеобщем — не только секрет искусства, лидерства и даже предпринимательства, но и секрет сосредоточения. Это одновременно и снижает общую интенсивность шума в мире, и настраивает на тихую волну мудрости, которой давно пользуются мыслители и философы.

Эта взаимосвязанность и всеобщность не должна останавливаться на наших ближних. Философ Марта Нуссбаум недавно указала, что именно нарциссизм человеческой одержимости означает «быть человеком». Более интересный, более открытый, более тонкий и более взаимосвязанный вопрос — спросить, что значит быть живым, или существовать. Она пишет:

Мы делим планету с миллиардами живых существ, и у всех у них собственные способы существования, какими бы они ни были. Все наши собратья-животные, как давно заметил Аристотель, пытаются выжить и воспроизвести побольше себе подобных. Все они чувствуют. Все имеют желания. И почти все двигаются с места на место, чтобы получить то, чего хотят и в чем нуждаются.

Бо́льшая часть нашей ДНК совпадает с ДНК других живых существ; мы дышим общим воздухом, ходим по одной земле и плаваем в тех же океанах. Мы неразрывно переплетены друг с другом, как и наши судьбы.

Чем меньше мы убеждены в собственной исключительности, тем больше у нас возможностей понять среду и внести в нее свой вклад, тем осознаннее ведут нас собственные потребности, тем яснее нам потребности окружающих, тем больше мы можем ценить крупную экосистему, частью которой являемся. Мы понимаем, что победа и поражение занимают практически одно место в длинном спектре. Мир позволяет нам радоваться удачам других и давать им радоваться нашим собственным успехам. Мир стимулирует человека быть хорошим и хорошо относиться к другим живым существам, поскольку это способ хорошо относиться к себе.

Мы коллективный организм, объединенный в одном бесконечном проекте. Мы едины. Мы одно и то же. Мы часто об этом забываем, теряя в процессе этого себя.

О том, что дальше

Кому комфортно в ограничении, тот вряд ли собьется с дороги.

Конфуций

L’essentiel est invisible pour les yeux — «самого главного глазами не увидишь». Фраза, которая висела на стене у Фреда Роджерса, — только часть текста. Она взята из чудесной книги «Маленький принц», написанной французским авиатором и героем Второй мировой войны Антуаном де Сент-Экзюпери. В ней Лис говорит мальчику: «Вот мой секрет, он очень прост: зорко лишь одно сердце. Самого главного глазами не увидишь».

Сначала мы искали ясности разума. Но быстро осознали: чтобы достичь спокойствия, в порядке должна быть и душа. В соединении ясности разума и души мы находим и совершенство, и непоколебимое спокойствие. Сердцем и душой мы можем обнаружить важные вещи, которые не видны глазам.

Изучать душу не так просто, как очищать разум. Тут требуется отделить то, что писатель Марк Мэнсон назвал «луковицей самопознания»[96], и принять ответственность за собственные эмоции и побуждения. Любой, кто делал это, скажет: лук и слезы часто неразделимы.

Как объясняла трехкратная олимпийская чемпионка по пляжному волейболу Керри Дженнингс, именно контакт с собой, нахождение баланса и смысла, взращивание добродетели делает ее игру такой убойной.

В древности порой считалось, что душа размещается в животе. Тому есть два разумных объяснения: в утробе мы проводим часть жизни и живот определяет, куда мы двинемся дальше.

Спокойствие — это не просто абстракция, о которой мы думаем или которую ощущаем. Оно реально. Оно в наших телах. Сенека предупреждал: нельзя считать душу спокойной только потому, что тело неподвижно. И наоборот. Лао-цзы сказал, что «покой есть главное в движении».

Осталась последняя область спокойствия. Буквальный образ, который принимают наши формы в ходе повседневной жизни. Наши тела (в которых находятся и сердце, и мозг). Среда, в которой они существуют. Привычки, которым они следуют.

Перегруженное тело, которое не щадят, не только не находится в спокойствии, но и производит возмущения, колеблющие остальные стороны нашей жизни. Разум, который чересчур обременен, с которым плохо обращаются, развращен и подвержен пороку. Ленивое, залежалое существование — проявление духовной пустоты. Мы можем быть активными, можем двигаться — и все равно будем оставаться в спокойствии. В самом деле, чтобы покой имел какой-то смысл, нужно двигаться.