Сила шести - [41]

Шестая снова наводит револьвер ему в лицо, и он замолкает, его губы все в соплях.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — говорит он. — Боже мой, простите. Я, я, я сейчас же уеду. Клянусь. Я уезжаю.

Шестая еще раз взводит курок. Я вижу, как на фасадном окне вправо сдвигается занавеска, открывая лицо крупной блондинки. Я сжимаю ладонь Шестой, и она отвечает пожатием.

— Я уже уезжаю. Уезжаю, уезжаю, — лепечет мужчина, обращаясь к револьверу. Шестая снова целится в машину и с грохотом разряжает весь барабан, боковое зеркало заднего вида с водительской стороны разлетается на тысячу осколков.

— Нет! О'кей, о'кей! — кричит мужчина. На его джинсах в промежности вдруг появляется мокрое пятно. Шестая машет дулом на окно дома, мужчина покорно смотрит туда и встречается глазами с блондинкой. — Я больше никогда не вернусь. Я никогда, никогда, никогда не вернусь.

Револьвер дважды качнулся влево, показывая, что теперь можно уезжать. Мужчина рывком открывает на себя дверь и запрыгивает в машину. Из-под колес летит гравий, пока он юзом разворачивается на подъездной дорожке, и потом во всю мочь гонит по дороге. Женщина в окне по-прежнему таращится на револьвер, зависший у ее двери, и тогда Шестая бросает его за дом — с такой силой, что упадет он наверняка в соседнем графстве.

Мы бежим назад на дорогу и продолжаем бежать до тех пор, пока в пределах видимости не остается никаких домов. Мне бы очень хотелось увидеть сейчас лицо Шестой.

— Я могла бы выделывать такое целыми днями, — наконец говорит она. — В духе супергероя.

«Людям нравятся их супергерои», — это все, что приходит мне в голову.

— Как ты думаешь, она позвонит в полицию?

— He-а. Наверное, она подумает, что это был дурной сон.

— Или лучший сон в ее жизни, — добавляю я. Разговор заходит о том, сколько всего хорошего мы могли бы со своими Наследиями сделать для Земли, если бы за нами не шла такая жестокая охота.

— И все-таки, как ты сумела сама себя натренировать? — спрашиваю я. — Не могу представить, что я бы сам обучился всему, что умею, если бы не Генри, который все время меня заставлял.

— А какой у меня был выбор? Или ты приспособишься, или погибнешь. И я приспособилась. Мы с Катариной тренировались много лет, но ни разу после того, как развились мои Наследия. Когда я наконец выбралась из той пещеры, я поклялась себе, что ее смерть не будет напрасной. А исполнить клятву можно лишь одним способом — отомстить. Я начала с того, на чем мы с ней остановились. Поначалу приходилось трудно, особенно одной, но я приноровилась и постепенно обучалась и становилась сильнее. Кроме того, у меня было больше времени, чем у тебя: я старше, и мои Наследия пришли раньше.

— Знаешь, — говорю я, — мой шестнадцатый день рождения — во всяком случае, день, который мы отмечали с Генри, — был два дня назад.

— Джон! Почему ты нам не сказал? — спрашивает она и шутливо отталкивает меня, из-за чего я сразу становлюсь видимым. — Мы бы могли отпраздновать.

Я улыбаюсь и тянусь к ней рукой, почти ничего не видя в темноте. Она берет мою ладонь в свою, причем ее большой палец оказывается под моим. Мне приходит мысль о Саре, и я ловлю себя на том, что сразу же отгоняю эту мысль.

— Какой она была? — спрашиваю я. — Катарина?

Она секунду молчит.

— Жалостливой. Она всегда помогала другим. И веселой. Мы часто шутили и смеялись. В это, наверное, трудно поверить, видя, какая я всегда серьезная.

Я хмыкаю.

— Я этого не говорил, ты сама сказала.

— Эй, не уходи от вопроса. Почему ты ничего не сказал про день рождения?

— Не знаю. На самом деле я только вчера о нем вспомнил. Да и к тому же он кажется никчемным — при наших-то делах.

— Это твой день рождения, Джон. Он не никчемный. У всех у нас, которым повезло дожить до своего дня рождения, есть повод его праздновать, учитывая, какой враг на нас охотится. Если бы я знала, я хотя бы полегче с тобой обошлась на тренировке.

— Да, ты должна очень переживать, что избила парня в день его рождения, — говорю я, подталкивая ее локтем. Она в ответ тоже меня толкает. Берни Косар выскакивает из зарослей ежевики и трусит за нами. К его шерсти крепко прилипли несколько колючек, и я отпускаю руку Шестой, чтобы она смогла их отодрать.

Мы доходим до конца дороги. Перед нами вьется река с поросшими высокой травой берегами. Мы разворачиваемся и неторопливо идем назад.

— Тебя тревожит то, что ты не получила свой Ларец? — спрашиваю я после нескольких минут молчания.

— Думаю, это даже стало для меня каким-то дополнительным стимулом. Он пропал, и я ничего не могла с этим поделать. Поэтому я приняла решение, которое считала разумным, и стала разыскивать вас. Я только жалею, что не успела найти Третьего до того, как его нашли они.

— Ну, ты хотя бы нашла меня. Без тебя я бы так долго не протянул. И кстати, без Берни Косара. И даже без Сары. — Как только я произношу имя Сары, Шестая немного ослабляет свое пожатие. Пока мы идем к дому, во мне нарастает чувство вины. Я люблю Сару, но сейчас мне трудно представить, как я мог бы жить с ней — я слишком далеко, я скрываюсь и понятия не имею, куда меня забросит судьба. Единственная жизнь, какую я сейчас могу вообразить, — это моя нынешняя жизнь. Жизнь с Шестой.