Сила шести - [37]

Вернувшись в свою комнату, я ложусь на спину, сложив руки на животе и закрыв глаза. Я делаю глубокие вдохи и каждый раз считаю до пяти, прежде чем выдохнуть через нос.

Тридцать минут спустя я крадусь по коридору, слыша, что Шестая и Сэм уже в гостиной. Во всем доме я нашел единственное подходящее место, куда спрятать Ларец: на титане в кладовке. Я с трудом его достаю, стараясь не шуметь. Потом на цыпочках возвращаюсь в свою комнату, тихо закрываю и запираю за собой дверь.

Шестая права. Пора. Нечего больше ждать. Я берусь за замок. Он быстро теплеет, гнется у меня в ладони, становясь почти жидким, и с щелчком открывается. Внутри Ларца яркий свет. Раньше такого не было. Я достаю банку из-под кофе с прахом Генри и его письмо в запечатанном конверте. Я опускаю крышку и запираю Ларец. Я понимаю, что это глупо, но мне кажется, что, не читая его письма, я сохраняю Генри живым. Когда Ларец будет открыт и письмо прочитано, ему больше будет нечего мне сказать, нечему научить — и тогда от него останется только память. Я к этому еще не готов.

Я открываю шкаф, где на полке стопкой сложена моя одежда, и прячу под нее банку и письмо. Потом беру Ларец, выхожу из комнаты и останавливаюсь в коридоре, чтобы послушать живое шоу Сэма и Шестой под названием «Древние пришельцы». Сэм спрашивает обо всех теориях о пришельцах, какие только знает, а Шестая тут же подтверждает или опровергает их, исходя из сведений, полученных от Катарины. Сэм яростно строчит в блокноте, записывая ответы. Записи порождают новые вопросы, на которые Шестая терпеливо отвечает или пожимает плечами, не зная ответа. Сэм жадно внимает, выстраивая параллели с тем, что ему уже известно.

— Пирамиды Гизы? Их построили лориане?

— Частично мы, но в основном могадорцы.

— А Великую китайскую стену?

— Люди.

— Падение НЛО в Росуэлле, штат Нью-Мексико?

— Однажды я спрашивала об этом Катарину, и она не знала. Так что и я не знаю.

— Постой, а давно ли могадорцы стали здесь бывать?

— Почти так же давно, как мы, — говорит она.

— Значит, эта… Эта война между вами — что-то новое?

— Не обязательно. Я знаю, что и те и другие ездили на Землю в течение тысяч лет. Иногда мы оказывались здесь одновременно и, насколько я могу судить, в основном ладили между собой. Но потом что-то случилось, отношения были разрушены, и могадорцы надолго пропали. Кроме этого, я мало что знаю и понятия не имею, когда они снова стали здесь появляться.

Я прохожу через гостиную и со стуком ставлю Ларец на пол в центре столовой. Сэм и Шестая поднимают на меня глаза. Шестая усмехается, и у меня снова появляются эти странные мурашки. Я улыбаюсь в ответ, но получается неискренне.

— Думаю, мы можем открыть эту штуку вместе.

Сэм смотрит безумными глазами и начинает потирать руки.

— Черт побери, Сэм, — говорю я. — У тебя такой вид, как будто ты собираешься кого-то убить.

— Да ладно тебе, — откликается он. — Ты меня дразнил с этим Ларцом целый месяц, и я все терпел и молчал из уважения к Генри и всему остальному. Но разве часто доводится увидеть сокровища с другой планеты? Я просто подумал, что ребята из НАСА полжизни бы отдали, только бы сидеть сейчас на моем месте. Ты не можешь меня винить за то, что я так возбужден.

— Ты бы озверел, если узнал, что в нем не было и нет ничего, кроме грязного белья?

— Грязного белья пришельцев? — саркастически спрашивает Сэм.

Я смеюсь, потом берусь за замок. Коснувшись холодного металла, моя ладонь сразу начинает светиться. Замок снова теплеет, он трясется и крутится в моей руке, борясь с теми древними силами, которые не дают ему открыться. Когда он щелкает и открывается, я снимаю его и кладу ладонь на крышку Ларца. Шестая и Сэм наклоняются в ожидании.

Я поднимаю крышку. Ларец опять светится так, что больно глазам. Я первым делом достаю бархатный мешочек с семью шарами, которые образуют солнечную систему Лориен. Я думаю о Генри и о том, как мы с ним смотрели на пульсирующий свет в ядре Лориен, который показывал, что планета еще жива, хотя и погружена в спячку. Я отдаю мешочек в руки Сэму. Мы все смотрим в Ларец. В нем горит что-то еще.

— Что это светится? — спрашивает Шестая.

— Понятия не имею. Раньше такого не было.

Она опускает руку и достает со дна Ларца камень. Это идеально круглый кристалл размером не больше шарика для пинг-понга, и, когда она прикасается к нему, свет становится еще ярче. Потом он пропадает и начинает медленно пульсировать. Мы смотрим на кристалл, завороженные его свечением. Потом Шестая неожиданно роняет его на пол. Кристалл прекращает пульсировать и снова ровно светится. Сэм наклоняется, чтобы поднять его.

— Нет! — кричит Шестая.

Он в недоумении смотрит на нее.

— Ощущение от него какое-то не такое, — говорит она.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

— Мне словно покалывали ладонь булавками. Когда я взяла его, у меня было по-настоящему дурное чувство.

— Это мое Наследство, — говорю я. — Может, только мне позволено к нему прикасаться?

Я наклоняюсь и осторожно беру светящийся кристалл. Проходит несколько секунд, и мне начинает казаться, что я держу радиоактивный кактус, у меня сжимается желудок и к горлу подступает кислота. Я тут же бросаю кристалл на одеяло и сглатываю.