Сила одного - [17]

Данко пристально посмотрел на старшину. Шутит, что ли? Но весь вид этого готового на самопожертвование ради близких гориллоподобного старшины говорил о том, что к шуткам он сейчас расположен меньше всего.

— Если я выпущу заключенного, меня сразу же посадят… — проговорил Данко.

— Ты не понял, — нетерпеливо махнул рукой старшина. — Мой брат сбежит лишь на время: только чтобы повидаться с отцом. А потом— сразу же вернется обратно. С повинной. Чтобы честно отбывать срок. Тебя арестуют только на время— до тех пор, пока не вернется мой брат. А потом тебя снова отпустят и даже скорее всего отстранят от службы в карауле. Видишь. Как крупно тебе повезет, поддонок? С таким везением ты можешь запросто на скачках играть. Ну, что скажешь, а?

— А если вдруг ваш брат вовремя не вернется вообще? Что тогда со мной будет, а?

И без того несветлое лицо старшины совсем потемнело от благородного негодования.

— Да как ты смеешь так говорить, поддонок?! Как ты можешь подозревать моего брата в том, что он не сдержит данное слово? Ты хочешь сказать, что он лгун?!

— Я не хочу оказаться вместо дисбата в тюрьме. Уж лучше тогда— в дисбат. Зачем менять шило на мыло.

— Тебе ничего не придется менять. Все, что тебе нужно будет сделать, — это изобразить, что ты просто заснул на посту, а потом, когда все уляжется, спрятать в надежное место две штуки баксов. А другого выбора у тебя, Шагаев, теперь, когда ты все знаешь, не остается. Надеюсь, ты это хорошо понял, поддонок?

Данко молчал. Еще раз переваривал все услышанное. Он нисколько не верил в историю “брата-отца “, которую ему наплел старшина. Но от этого то, что ему предстояло сделать, не менялось нисколько. Да и выбора теперь, как и сказал ему этот толстый прапорщик, у него практически не было. Они свернут шею не только ему, но еще и Наташе, с которой у него все кончено, но за которую ему теперь придется нести ответственность. Но в самом крайнем случае, даже если тот зэк, которому предстояло бежать, обратно с повинной не вернется, он, Данко, всегда может, в свою очередь, заложить старшину. Рассказать все начистоту. Какому-нибудь военному прокурору. А если тот его слушать не будет, есть еще комитет солдатских матерей. Там-то уж его точно выслушают. Но пока не стоит торопить события. Может быть, все обойдется. Сбежавший вернется, Данко останется на свободе, получит деньги. а там уже тщательно все обдумает и во всем разберется. Сейчас времени думать у него не было. Слишком хитро поступил старшина. Сказал ему обо всем всего за полчаса до караула.

— А когда я получу свои деньги?

— А вот это уже лучше. Это уже ближе к телу. Деньги я тебе отдам сразу, как только вернешься в казарму. Запомни, Шагаев: в полночь через участок твоего поста заключенный совершит побег. Ты его пропустишь, потом скажешь, что просто заснул. И без каких-то там штучек, запомни, Шагаев. А то умирать будешь долго и тяжело. И твоя длинноногая подружка— тоже. А теперь— все, проваливай! — закончил старшина.

Развернувшись через левое плечо, Данко вышел из канцелярии.

Глава 9

В ротной комнате хранения уже получали оружие те, кому сегодня предстояло заступать в караул. Как обычно, быстро и привычно набивали патронами из колодок автоматные магазины и выходили на плац перед казармой— строиться.

Так же быстро и привычно дежурный офицер провел развод караулов и нарядов, и группы солдат устремились к своим местам.

Зона общего режима, куда Данко шел со своим караулом, находилась в паре километров от окруженных высоким бетонным забором казарм полка.

Топая по асфальтированной дороге, солдаты, как и положено по уставу и чтобы скоротать время, тянули песни. Одну за другой, до самого караула.

Вот и зона. Три километра в периметре, окруженная несколькими рядами опутанных колючей проволокой высоких бетонных заборов. По углам этого огромного неправильного четырехугольника— высокие караульные вышки.

Вот и караулка. Железная дверь: за ней— небольшой дворик и само караульное помещение. Во дворике вновь прибывшие смены сразу разделились. Одна пошла принимать “порядок”у старого караула, другая— сменять посты.

Данко и вся вторая смена, приняв караулку, отправились спать. До двадцати часов— когда придет их черед заступать на пост.

Войдя в спальное помещение, солдаты сразу попадали на кровати и захрапели. Данко не спалось. Отдельные, известные “фигуры” мозаики никак не открывали хоть какой-то картины. Салахов, Платонов, Наташа, бар “Амазонка”— одно. Оружейный склад, дача командира полка, связующий их окурок ментоловой сигареты— другое. Наконец, старшина и организованный им побег заключенного— третье. И есть ли между всем этим какая-то связь? Неизвестно. И пока на это ничто вроде бы не указывает. Во всяком случае, в данную минуту для Данко это самое важное. Потому что нужно срочно решать: как быть? Допустим, он сделает все так, как говорит старшина. Выпустит заключенного. Интересно: кто этот заключенный? Как там еще отреагируют на его побег? Вдруг это какой-нибудь важный авторитет? Что вероятней всего. Кого еще будут освобождать с таким риском? Ну ладно, черт с ним— как быть, если Данко после этого сразу закроют? А сам беглец не вернется? Тут было над чем подумать. рассказать все начистоту— это еще не освободит его от ответственности. Хотя, с другой стороны, старшина ведь его шантажировал. А значит, вина в основном падет на него, а не на Данко. Но кто поверит ему? Какому-то рядовому солдату? Скажут: проспал и теперь отмазывается. Да, тут сам черт ногу сломит. А если бегущего зэка не выпустить? Подстрелить, как это и положено? Ну, тогда скорее всего Данко уж точно не сносить головы. И Наташе, хоть она теперь для него никто, тоже. Уж старшина, который, как теперь Данко ясно понял, был связан с преступниками, впустую грозить не будет. Слишком уж все серьезно. Так что выбора у Данко фактически не было. Слишком уж в крутой ситуации он неожиданно для себя оказался. Придется делать, что сказано. Хотя бы для того, чтобы выиграть главное— время. А время для него теперь имело самое большое значение. Но, понапрасну нервничая, тратить его не стоит. Что делать в ближайшее время— Данко решил. Как быть потом— станет видно. А пока— нужно спать. Скоро ему заступать на пост, а потом, судя по всему, ему долго спать не придется. Перевернувшись на другой бок, Данко попытался заснуть— и заснул.