Сила неведомая - [46]

Леди Кингсвуд опять засмеялась.

– Моё дорогое дитя, вы такая идеалистка! Иметь ребёнка – это вовсе не романтическое приключение! А совсем наоборот! И дети совсем не интересны, пока не начнут замечать вас. Только когда они взрослеют и уже должны идти в школу, вы обнаруживаете, что любите их намного больше, чем любят они вас и чем вообще когда-либо будут любить!

При этих словах голос её немного задрожал, и она вздохнула.

– Понимаю! Думаю, что я понимаю вас! – сказала Моргана. – Это как раз то, что я всегда себе воображала: нет никакого великого счастья в замужестве. Раз это всего лишь вопрос «взаимного притирания друг к другу», на которое два товарища способны и без всякого сексуального влечения или связывания своих жизней вместе навечно. И не так уж радостно приводить в этот мир детей и растрачивать на них сокровища любви, если после того, как вы сделали всё что могли, они покидают вас без сожаления, как птицы, вылетающие из гнезда, как только научаются пользоваться крыльями.

Глаза леди Кингсвуд исполнились сожаления.

– Моя дочь была такой хорошенькой девочкой! – сказала она. – Мы с её отцом гордились её красотой и очарованием. Мы тратили каждый заработанный шиллинг, чтобы дать ей всё лучшее и самое качественное образование, и мы окружали её комфортом и удовольствиями дома, насколько могли, но при первом же искушении «обществом» и лестью незнакомцев, она нас бросила. Её выбор супруга стал самым неудачным, но она не стала бы слушать наших советов; хоть мы и любили её так сильно, но она считала, что он любил её ещё больше.

Моргана подняла глаза. Свет феи горел в них.

– Да! Она считала, что он её любил! Многие женщины думают, что «он», именно «он» любит их! Но как редко это бывает правдой! Насколько чаще он любит лишь себя!

– Вы не должны впадать в цинизм, дорогая моя! Жизнь, конечно, полна разочарований, особенно в любви и браке, но мы должны терпеливо переносить все печали, верить, что Бог всё устраивает наилучшим образом.

Это была обычная панацея, которую знатная леди предлагала в качестве решения всех проблем, и Моргана улыбнулась.

– Да! У Бога, должно быть, непростая работа! – сказала она. – Жестокая работа! Делать всё наилучшим образом и наблюдать, как это превращается в наихудшее теми самыми существами, для которых Он старается, – это, должно быть, невыносимая пытка! Ну что же, моя дорогая герцогиня, я спрашиваю вас о любви и браке просто для того, чтобы проверить, не изменит ли что-то из рассказанного вами моих взглядов, однако вы их только упрочили. Я чувствую, что не существует в мире такой любви, какой жажду я, и замужество без неё стало бы хуже ада. Так что замуж я не выйду.

Лицо леди Кингсвуд выразило неуверенное согласие.

– Это вы только сейчас так говорите, – сказала она, – но я думаю, что когда-нибудь ваше мнение изменится! Вам не всегда будет нравится такое одиночество – даже в «Палаццо де Оро».

– А вы одиноки?

– Ах, но я ведь стара, дорогая моя! Я прожила свою жизнь!

– Это неправда! Вы не прожили свою жизнь до тех пор, пока вы живы! И если вы и в возрасте, то это ещё одна причина для того, чтобы не быть одинокой. Тем не менее вы одиноки. Ваш муж умер, а у дочери свои заботы. Так что и замужество выбросило вас на высокие и сухие скалы, где вы и скучали, пока моя маленькая лодка не проплыла мимо и не подхватила вас оттуда!

– Очень гостеприимная маленькая лодка! – сказала леди Кингсвуд с чувством. – Спасение в самый последний момент!

– Не стоит благодарности! – И Моргана выразительно помахала холёной ручкой. – Моя точка зрения такова, что брак – просто брак – немногое вам дал. Это именно то, о чём все женщины шумят, и на что рассчитывают, и о чём девять из десяти сожалеют, как только добиваются его. В жизни есть так много всего гораздо больше заслуживающего стремлений!

Леди Кингсвуд с интересом поглядывала на неё. Моргана представляла собой прелестную картину в своём белом утреннем одеянии, сидя в низком плетёном кресле на бледно-синих подушках, на которых её золотые волосы лежали яркими нарциссами.

– Так много всего! – повторила она. – Например, мой летающий корабль! Он стоит всех мужчин и всех замужеств, о которых мне приходилось слышать! Мой любимый «Белый Орёл»! Моё творение, моё детище! – Она рассмеялась. – Но мне нужно научиться управляться с ним в одиночку!

– Я надеюсь, что вы не будете делать никаких опрометчивых поступков! – осторожно сказала леди Кингсвуд; она ничего не знала о новых научных достижениях и изобретениях, и все попытки объяснить ей что-либо были заранее обречены на провал. – Я знаю, что всегда необходим один пилот и один штурман в этих ужасных воздушных машинах…

Её прервал весёлый звонкий смешок Морганы.

– Ужасных? О, дорогая герцогиня, вы меня насмешили! Нет ничего ужасного в моём воздушном аппарате! Вы любите поэзию? Нет? Тогда вы не поймёте, какими прелестными и пророческими прозвучали строки Китса: «И сколько новых благ создам на диво дщерям и сынам небесным!..» Поэты – всегда пророки, я говорю об истинных поэтах, а не о современных торговцах стишками; и я полагаю, что Китс, должно быть, воображал себе некое отдалённое будущее, подобное моему «Белому Орлу»! Поскольку это поистине прекрасно созданное благо – красота силы природы, приложенная к новой цели, и – кто знает? – я, быть может, ещё удивлю этих самых «дщерей и сынов небесных»!