"Сила молитвы" и другие рассказы - [46]

— Да оставь ты этих бабок в покое. Ты к Богу ходи, а не к людям. И меньше по сторонам смотри, что делается.

— Оф, я так не могу, — занервничала Диана. — Прямо вот так никого не видеть и только поклоны бить. Не семнадцатый век!

Шалвовна не среагировала на скрытый выпад.

— Ты просто до этого еще не доросла, — ответила ей миролюбиво. — Я в твоем возрасте ни о чем таком не думала. Только работой и жила. Смешно сказать, в светлое будущее коммунизма верила и, как могла, хотела его приблизить. Все с себя стружку снимала и вас, дурех, гоняла…

«Гонки» были, конечно, на уровне стахановских стандартов. Шалвовна внедряла моральные устои железной рукой. Действовал строжайший дресс-код: на территории ПТУ никакой косметики, никаких джинсов и ультрамодных лохматых причесок. Если челка воспитанницы отрастала до недопустимой длины, публично делалось два замечания, а на третий раз приносились туповатые ножницы. Дальше разыгрывались трагикомедии в стиле Петра I и стрижки непокорных бояр.

Детдомовским, жившим в общаге, доставалось еще больше. За полчаса до начала занятий мастерша обходила их комнаты с проверкой на предмет чистоты. Нарушителей было жалко заранее.

В итоге все группы Светланы Шалвовны всегда были показательными в труде, учебе и культмассовых мероприятиях.

Словом, это был типичный «совок» со всеми вытекающими последствиями, типичный скорее для России, но очень редкий для Грузии в 1980-е годы.

— … Настолько я себя сжигала на работе, что даже кушать забывала, — вспоминала Светлана Шалвовна, попивая чай из ажурной чашки. — Тоже глупость какая была с моей стороны. Язву желудка себе заработала в тридцать лет. Плюс еще все беды учениц через себя пропускала. Сплошные спазмы…

Причин для спазмов всегда было по самое не хочу. Только в одной Варвариной группе чего только не было. Одна заявилась на первый курс беременной на последнем сроке, другая периодически сбегала из дома и клеилась к шоферам автобусов (масштаб поисков, которые пришлось организовать мастеру, и соответствующую группу захвата додумывайте сами), третья напрыскала себе в рот дихлофос от неразделенной любви к однокурснице. И т. д. и т. п. За весь срок обучения было как в песне: «Покой нам только снится»…

— И все-таки чересчур вы того, Слана Шал на, по-коммунистически нас давили, — высказала наконец Диана давнишнюю претензию. — Кроме вас, никто в училище так не выкладывался. То походке нас красивой учили, как будто мы топ-модели какие-то были, а не прядильщицы, то про этикет книжки нам читали, вместо того чтоб пораньше с уроков отпустить. Или эти, как их, «сочинения о дружбе» заставляли писать.

— Ты смейся, смейся, — беззлобно отшучивалась «гроза училища». — К нам иногда такие дети приходили, как личную гигиену соблюдать, и того не знали. К тарелке с какой стороны вилку, а с какой ложку класть — понятия не имели. Я в своей семье старшая была и привыкла с младшими возиться. Нас у родителей пятеро было. Мы — послевоенное поколение — очень наивные были. Особо не рассуждали. Мой папа до Берлина дошел. В доме у нас всегда был гвардейский порядок. И с вас я так же требовала: честность, трудолюбие и никакой халтуры. Чего тут удивляться?..

У Варвары опять внутреннее кино перед глазами закрутилось. Тоже из начала 1990-х.

— Несколько дней назад я нашла в магазине пять тысяч купонов, — рассказывала Светлана Шалвовна, весело поблескивая голубыми глазами. — Наверное, кто-то выронил. Подняла и спрашиваю: «Кто потерял?»

— Почему себе не взяли?

— Нас так родители приучили, что чужое брать нельзя. Как говорится: «Нашел — не радуйся. Потерял — не плачь». Битых полчаса я у всех в магазине спрашивала о потерянных деньгах, пока кто-то не взял, сказав, что деньги его. Иди проверь. Но это не мое дело. Пришла на работу и рассказала нашим сотрудникам о находке. Они давай меня ругать: «Пять тысяч купонов — твоя зарплата за месяц. Как ты сглупила!» У меня и правда тогда было туго с деньгами.

Проходит несколько дней, приезжает моя бывшая ученица из Турции и дарит мне двадцать пять тысяч купонов. Рассказала я это на работе, чтобы люди вместе со мной порадовались. И правда все обрадовались и даже говорят: «Это тебе точно Бог послал за честность».

* * *

— А какой у вас самый трудный случай был? — Варвара уже подустала от собственного непривычного молчания.

— Трудный? — задумалась Шалвовна, оборачиваясь к Варваре. — Да каждый из вас был «трудный случай». Одна ты чего мне стоила, сколько со мной препиралась в училище, пока я тебя затыкать не начала… А так, первое, что вспомнилось, — это моя Надька… Ее с десяти лет таскали по всему городу. Была в банде. Была в то время такая бандерша Изо на Авлабаре. Явилась она ко мне на первый курс, потом вдруг пропала на три недели. Оббегала я все, потом в детдоме мне сказали, в чем дело. Смотрю: появляется через какое-то время вся разодетая. Я ее спрашиваю: «Где ты была?» «В Ереване», — говорит. Ну, рассказала мне все. Эта Изо ее продавала. Я ей тогда сказала: «Решай сама, как ты хочешь жить. Вот твоя мать так пропала, а ее сестра живет и имеет семью. Могу тебя в другое училище перевести — и продолжай жить, как раньше». Она подумала и говорит: