"Сила молитвы" и другие рассказы - [40]
Варвара еще не раз приводила своих подруг на «консультации», и все уходили очень довольные. Жизненные рецепты по-быстрому и без малейших нравоучений. Милое дело.
И реакция у нецерковных вопрошателей одинаковая:
— Наш человек!
— Как это у него так четко получается? — допытывалась Варвара у Елены. — Он ведь просто священник. Точно, что не прозорливый.
— На нем благодать священства, — тихо отвечала Елена. — Потому и берегись осудить любого священника. Я тебе свое расскажу. Пришла я к нему как-то на исповедь. Он мне ни с того ни с сего говорит: «Почему ты, раба Божия, за меня не молишься? Мне ведь, грешному, так нужны ваши молитвы!» (Я и правда не поминала его никак.) Вот скажи, откуда он узнал? С тех пор, конечно, я его в свой помянник записала. Одно время он очень халтурил — сокращал службы. Многим это не нравилось. Потом как-то нашел в себе силы, и все наладилось. Он ведь очень больной. Кто не знает, думает: «Вот живот какой наел!»
А он диабетик, и в легких вода скапливается. Служит из последних сил.
Недавно он со мной своей радостью поделился: «Знаешь, я курить бросил! Милость Божия!» Еще могу сказать. Я привела крестить Андриа, сына моей сотрудницы по НИИ. У него было редкое кожное заболевание типа аллергии. Ребенок буквально расчесывал в кровь свое тело. Отец Павел крестил и плакал. И исцелился мальчик. Благодать Божия и через недостойных священников изливается. Хотя это не нам решать, кто достоин, а кто нет. Мы, как в оптической физике говорится, очень малый спектр цветов видим…
* * *
Со временем у Варвары собралась целая коллекция подарков от отца Павла. Причем происходило это примерно так.
Идет Варвара по церковному двору, а в голове — очередная червивая каша из помыслов и всякой ненужной дряни. Подзывает ее батюшка со своей скамейки и подает иконку:
— На, держи, благословляю!
— Да не надо, — смущается духом противления по жизни гонимая. — Это ж дорогая штука. Может, кому другому нужнее.
— Бери, говорю, тебе точно необходимо! Ты ей наверняка не молишься.
И показывает образок преподобной Марии Египетской.
Причем каждый раз эти подарки оказывались как нельзя более в тему — типа ответа на помыслы. Хотя можно такое и чистому совпадению приписать.
Немудрено, что Варвару после всего этого распирало любопытство. Откуда у человека такое соцветие: и житейский ум, и юмор к месту, и проповеди краткие, но всегда прямо в цель?
Случай как-то представился. Поехала она с отцом Павлом на его дребезжащем «жигуленке» за гуманитаркой. Обидно такой случай упускать. И давай спрашивать, причем старательно подбирая культурные обороты.
— Расскажите, пожалуйста, как ваша семья оказалась в Грузии?
Отец Павел не растерялся и ответил, будто только того и ждал:
— Мой отец был кадровым военным, и его вместе с семьей переводили с места на место… Ахал кал аки, Батуми (где я родился), Тбилиси. В начале войны отца призвали на фронт. Он ушел, успокаивая мать и жену: «Война долго не продлится. Максимум два-три месяца». И погиб, защищая Северный Кавказ.
— А как вы стали священником? — Задавая этот вопрос, Варвара настроилась на нечто таинственное из области голосов и видений. Оказалось все намного примитивней.
— Наверное, в этом был Промысл Божий. В 1950 году зашел я как-то после школы в церковь святого Александра Невского. Меня кто-то чем-то сильно обидел. Я стоял у иконы Матери Божией и плакал, — рассказывал водитель, временами отвлекаясь на обгонявшие его машины. — Тогда там служил архимандрит Зиновий (впоследствии ставший митрополитом). Он подошел ко мне и стал расспрашивать о причине. Узнал, что мой отец погиб на фронте, мать сутками работает в больнице. Стал утешать меня по-отечески.
Потом как-то поговорил с моей матерью и предложил мне служить в церкви, быть его келейником.
«Ну как его такого представить в роли келейника? — напряглась Варвара. — Невозможное дело». Но стала слушать дальше, чтобы ничего не упустить.
— …Потом у меня появилось желание поступить в семинарию. Отец Зиновий был против такого решения и советовал мне идти в университет. Время тогда было неспокойное, и путь священника заранее гарантировал большие проблемы. У меня и так многие товарищи прошли тюрьмы, у многих была исковеркана жизнь. И все-таки после десятилетки я поступил в Ставропольскую семинарию. Потом, когда ее закрыли, меня перевели в Одессу. Началась хрущевская оттепель, а с ней новые гонения на верующих.
С четвертого курса меня забрали в ВСО — военный стройотряд — валить лес на Крайнем Севере. Когда вернулся оттуда, моя мать меня не узнала. Похудел на сорок килограмм, хотя раньше был пончиком.
Устроился я работать на инструментальный завод в Сабуртало. После лесоповала работа там мне казалась игрушкой. На заводе было правило: если выполняешь план на сто процентов, то тебе полагается двадцать пять процентов премии. Так я им выдал семьсот процентов и тем самым остановил работу на заводе. Премию такого размера мне, конечно, отказались выдать. Я тогда стал говорить рабочим: «Вас обманывают!» Вскоре явились ко мне люди из органов… Вообще пришлось уйти с завода…
Варвара покосилась на аккуратную бородку и «непролетарские» ухоженные руки, уверенно державшие руль. Лесоповал, инструментальный завод… Кто бы мог подумать!
