Сила магии - [4]

Короче говоря, слух о стране бессмертных, где счастье бесконечно, а жизнь прекрасна, пробежал по Земле, и тут же Эйр захлестнула толпа переселенцев. Они селились в шалашах и палатках, в дуплах деревьев и на городских свалках. Грязные и оборванные, они бродяжничали по стране в поисках счастливой жизни, но при этом ни один из них не желал работать. Их мужчины нападали на местных жителей, промышляя воровством и разбоем. Их женщины и дети побирались на базарах и площадях. Их плаксивые крики «мы люди не местные, поможите, чем можете» были жалостливыми, но совершенно бессмысленными – ведь и без слов было ясно, что ни Маг, ни Чародей, ни Волшебник не пойдет попрошайничать.

Сначала их жалели, потом терпели, потом презирали и, когда терпение лопнуло окончательно, возненавидели. Не дожидаясь, пока эмоции Магов материализуются в действия, император Мерлин издал закон об эмиграции, согласно которому теперь в стране гостям можно было пребывать только трое суток, а право на постоянное проживание давалось только Магам, Магистрам и Волшебникам. Также имели право временного проживания ученики и подмастерья, а их количество тоже строго регламентировалось. Были еще Чародеи, но вид на жительство они могли получить только после столетней отработки на Земле. Также запрещалось пребывание в стране лиц, не достигших четырнадцати лет, беременных женщин и тех, кого временная спираль уже выбросила в последний путь на Землю. Ведь невозможно родиться, расти и умереть в стране Бессмертных – это может кончиться вселенским хаосом, а мудрый Мерлин этого не хотел. Понимал ли он тогда, что, подписывая эту бумагу, одним росчерком пера лишает жителей страны Эйр, а значит, и себя самого статуса Бессмертных? Конечно, знал, ведь был он Великим Магистром. Но он сделал это: изменил энергетический вектор. И в то же мгновение искривилось Время и сжалось Пространство. И грянул Гром, и яркая бело-голубая молния ударила в благословенную страну Эйр. И поняли Посвященные, что Это свершилось, ибо удар грома опередил свет молнии, а такое возможно лишь в том случае, когда Пространство сливается с Временем, выходя из-под плаща Вечности.

Три энергетических кольца окружили Страну Магов, но при этом она сжалась до одного города, Правда, был этот город и огромен и мал одновременно. Двух жизней не хватило бы, чтоб обойти все его улицы, переулки и площади, но вполне хватало трех часов, чтобы добраться из конца в конец. И исполнился указ Великого Мерлина: лишь те смогли проникнуть внутрь этих стен, кто владел Великим Искусством или старательно обучался ему. Всем остальным остались прекрасные леса и богатейшие угодья, стада ухоженного скота и километры плодороднейших садов. Только как не хотели они работать раньше, так и сейчас не возникло у них этого желания. Когда съеден был весь скот, вытоптаны леса и одичали сады, потянулась на Землю вереница оборванных голодных людей, на все лады клянущих проклятых Магов. Были недовольные и среди избранных. Не все захотели расстаться с бессмертием. Они ушли в зону энергетических колец и назвали ее Запредельем. Страшное, говорят, там образовалось государство, но толком об этом никто не знал. Попасть туда – все равно что умереть. Вернуться не удалось никому.

Сложившуюся там путаницу с жизнью и смертью я понимал плохо. Какая-то сущность умирала, а какая-то была вечной, но ментальная или физическая, шут ее знает. Впрочем, я в Запределье не собираюсь, так что их законы меня интересуют только с точки зрения ликвидации собственной безграмотности. Но это у них, у нас в городе жизнь текла своим чередом. Ушел на Землю Великий Мерлин, и благодарные жители назвали город Мерлин-Лэндом, ибо раньше звали его просто Городом. С каждым днем совершенствовалась связь с Землей, правда, для этого пришлось подсказать Эдисону – телефон, Попову – радио, Гейтсу – Интернет. Эти три кита изобретений и составляли основу Моста. Была еще телепортация, но она использовалась лишь жителями Города, так сказать, в одностороннем порядке. На земле ее должны были открыть не раньше конца текущего века, а, значит, и пользоваться ею не могли.

Размышляя о причудливых поворотах эйрской истории, я добрался до заповедника. Дед-смотритель оказался редкостным занудой. Прослушав отправленный Варварой список, он полчаса рассказывал мне, как трудно добыть сегодня когти дракона. Послушать его, так драконы вылупляются из яйца без когтей и зубов, словно специально выведенные для украшения парков. А жабьи лапки, выходило, вообще дефицит, будто все земноводные у нас в Мерлин-Лэнде пристегнуты к инвалидной гидроколяске, поскольку рождаются без лап и хвоста.

Пока он морочил мне голову, к нам приперся юный дракон, метров трех в холке от силы, и, махнув у меня перед носом вполне когтистой лапой, полыхнул из своей поганой пасти огнем и дымом. Я едва успел увернуться, а то плакали бы мои пасхальные штаны и полшевелюры. Я забыл о приличиях и терпении и заорал что есть мочи.

– Уйди, скотина! – дракон попятился. – Фу! Убью гада!

Дракон поверил и отскочил на безопасное расстояние, растоптав мимоходом дедовскую грядку с фиолетовым лучком. Дед разнервничался.