Сила или комфорт: выбор судьбы - [56]

Сталин замыслил грандиозный выход из положения: в замене всего личного состава большевистской партии. Уйти из нее должны были все, поднятые на высшие посты еще Лениным, а потом его верными соратниками и «старыми большевиками». Это были и личные враги Сталина, и несогласные с ним в чем-либо или когда-либо, и те, в ком проницательный Сталин чувствовал неприязнь к своей особе. В партии должны были остаться только его верные сторонники. Остальных следовало уничтожить или изолировать, исключив из партии. Их родственников следовало также репрессировать во избежание «разговоров» и вероятной мести.

Число приговоренных по планам Сталина составляло несколько миллионов, это его не смущало. Сталин помнил и большие цифры людских потерь, и все они позже «незаметно» восстанавливалось в русском народе. Его отношение к этому раскрывает его замечание по поводу страшных фронтовых потерь в Отечественную войну: «Ничего, русские бабы еще нарожают». Ведь Сталин прошел всю Гражданскую войну во главе партийного руководства. Тогда гибель миллионов людей в боях, от эпидемий и голода, от террора с обеих сторон не считались чем-то катастрофичным, то была вполне приемлемая «цена» за торжество революции и светлое коммунистическое будущее. Тогда эта «цена» составила от 11 до 15 миллионов жизней, или почти 10% дореволюционного населения России. Теперь же будет, возможно, не меньше, зато высокая цель Сталина будет достигнута, власть останется в его руках, наступит полное единение народа под его началом, государство станет могущественным, каким оно никогда не было раньше. Это стоило нескольких миллионов противников. Им бы все равно не нашлось места в задуманном Сталиным социализме.

Чтобы сохранить власть, оправдаться и сокрушить врагов, Сталин счел необходимым ударить первому. Он начнет с серии публичных судебных процессов, на которых будут разбираться сфальсифицированные дела мнимых «террористов», «шпионов», «контрреволюционеров» и «классовых врагов», которые, не выдержав пыток, будут оговаривать и себя и нужных для следователей лиц, признавать любые преступления и свою вину.

По протокольным данным карательных органов, далеко не полным, зато «точным» до единого человека, с 1930 по 1953 года было расстреляно 786.098 человек, а всего репрессировано 3.788.234 человека. Однако, по мнению историка Роя Медведева общее число репрессированных было не менее 40 миллионов человек. Это означает, что пострадал каждый третий житель СССР.

Новая, сталинская «революция» по традиции большевиков началась в Ленинграде. В конце 1934 года, вскоре после «съезда победителей», названного позже «съездом расстрелянных», любимец ленинградцев Киров был убит в коридоре Смольного, ленинградского обкома. У арестованного убийцы, большевика Николаева, оказался вполне прозаический мотив преступления: ревность. Киров был известен своей «любвеобильностью», и за этот неоспоримый факт ухватилось следствие. Однако подозрительным было то, что убийца уже дважды недавно задерживался НКВД. Он поджидал Кирова с револьвером в портфеле, имевшем разрез для быстрого извлечения, но каждый раз Николаева отпускали без последствий. Начальник личной охраны Кирова знал и докладывал об этом шефу. Почти сразу после гибели Кирова, он и сам был убит при странных обстоятельствах: при незначительной аварии грузовика, в котором его везли на первый допрос. Никто из охранников, ехавших с ним в кузове, при этом не пострадал. Странно было и то, что его, единственного из подозреваемых, везли не в легковой, а в грузовой машине, и в кузов с ним сели охранники с ломами.

До настоящего время «тайна» смерти Кирова до конца не раскрыта. Когда в 1956 году Генеральному секретарю Н.С. Хрущеву, поручившему новое расследование, доложили о результатах, то он запер заключительный документ в сейф со словами: «Пока в мире существует империализм, мы не можем опубликовать такой документ».

Однако народ уже тогда понял суть произошедшего, сочинив и шепотом передавая частушку: «Эх, говори Москва, разговаривай Россея! Ой, огурчики-помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике». Нет сомнения, что действия убийцы Николаева направлялись высшими инстанциями из Москвы.

Социалисты-революционеры, а позже и большевики испытывали большое уважение к «Катехизису» Нечаева, утвердившего путь политического террора во имя счастья и свободы народа. Сталин, вне сомнения читавший это текст, один из немногих, кто следовал ему буквально, но в грандиозных масштабах. Это подтверждает вся его жизнь, от ранних «эксов» с жертвами невинных прохожих, до террора середины 30-х годов против своих недавних близких друзей, соратников-большевиков, мешавших ему теперь достигнуть заветной цели – абсолютной власти в партии и стране. Это пример патологического перерождения крайнего пассионария, что сопоставимо с психическим расстройством царя Ивана Грозного, расширившего свое царство до Сибири, и одновременно истребившего в нем множество своего народа.

Если «большие» политические процессы конца 20-х и начала 30-х возбуждались из-за аварий и хозяйственных просчетов, и были направлены против «вредителей», выбранных «козлами отпущения» за промахи партийного руководства во главе со Сталиным, то новый сталинский замысел по грандиозной «чистке» партии развернулся сразу после убийства Кирова, объявленного терактом.