Сила или комфорт: выбор судьбы - [55]

Сталин обладал большим обаянием, и, когда было нужно, очаровывал людей. Английский писатель Герберт Уэллс писал после встреч со Сталиным в 1934 году: «Я никогда не встречал человека более искреннего, порядочного и честного; в нем нет ничего зловещего и темного, и именно этими его качествами следует объяснить его огромную власть в России. Я думал раньше, что люди боялись его. Но я установил, что, наоборот, никто его не боится, и все верят в него».

Историк Рой Медведев: «И как человек, и как вождь Сталин – фигура сложная и противоречивая. Конечно, его нельзя называть, как это часто делалось и делается, ни подлинным марксистом, ни подлинным ленинцем…. В своих публикациях Сталин использовал марксистскую терминологию, но не марксистский метод…. В сущности, он был не столько участником, сколько попутчиком социалистической революции…. Большевистская партия всегда была для Сталина лишь инструментом, способствующим достижению его собственных целей…. Возможно, поверив в свою исключительность, Сталин решил, что в сравнении с величием дел преступления, на которые он был вынужден пойти – мелочь, издержки движения».

Поэтому когда дело всей жизни Сталина, наконец, пошло в гору, отдавать власть в руки «демагогов» и «писателей», чьи «теории» показали чего они стоят за десяток лет после Октября, стало бы, по его убеждению, действительно преступлением против «дела Ленина». Отдавать сейчас власть из крепких сталинских рук этим «говорунам» было совершенно неприемлемо. Других же лидеров со столь же неоспоримыми революционными заслугами, зарекомендовавших себя в работе, и имевших широкую поддержку среди партийцев, тогда в партии не было. Кроме одного большевика: Кирова.

Сталин работал с С.М. Кировым еще в подполье до революции, в Закавказье, они стали близкими друзьями. Но даже дружба должна была позже уступить «государственным интересам», как их понимал Сталин.

Киров был активным, доброжелательным и обаятельным большевиком. После низвержения Зиновьева он возглавил Ленинградский обком партии, завоевав там общее уважение и даже любовь жителей города. Сталин ценил Кирова, но и ревновал: настаивал на его переходе на высокую должность в Москву, чтобы иметь возможность присматривать за ним, но тот отказался. Поручал он ему и ответственные дела с выездом на места, например в Казахстан.

Отношение Сталина к Кирову окончательно определилось после голосования по переизбранию в члены ЦК на XVII съезде партии. После подсчета бюллетеней делегатов, проголосовавших 1225 мандатами с решающим голосом, выяснилось, что против Кирова голосовали 3 делегата, а против Сталина 292 (по некоторым данным 270). Счетная комиссия, собранная Сталиным из верных сторонников, решила изъять эти бюллетени. Съезду было объявлено, что против Сталина подано 3 голоса, против Кирова 4. Положение спасло только то, что число претендентов было равно утвержденной численности состава ЦК, иначе Сталин не был бы избран в члены ЦК, и на том закончилась бы его политическая карьера. Можно только гадать, что означало бы это для истории России. С тех пор Сталин проявлял к Кирову подозрительность и зависть. Они уже больше не встречались. Хотя внешне это не проявлялось, но дружба Кирова с коварным Сталиным закончилась.

Изъятые бюллетени, заинтересовавшие через полвека партийную комиссию, так и не были найдены в партийном архиве. Полагают, что они были сразу переданы в ГПУ для выяснения личностей делегатов, проголосовавших против Сталина. XVII съезд партии тогда называли «съездом победителей», но позже его назовут «съездом расстрелянных».

Вероятней всего, именно после этого инцидента Сталин понял, что его положение в партии стало шатко, и он неминуемо будет смещен из ЦК, если ничего срочно не предпринять. Надо было действовать немедленно, на опережение, иначе власть выскользнет из его рук. Однако манипулировать обычным «аппаратным» способом с помощью подтасовок и интриг при настоящем составе партии, уже начавшим отворачиваться от него, более не удастся. Требовалось нечто радикальное.

Сталину мешали более всего «старые большевики», «ленинская гвардия», помнившие ленинскую «демократичность» в партии. Н.С. Хрущев, который был делегатом XVII съезда, вспоминал («Время, Люди, Власть», кн. 1,ч.1): «Кто мог голосовать против Сталина? Это могли быть только ленинские кадры.… Молодые люди, которые выдвинулись при Сталине, боготворили Сталина и смотрели ему в рот…. Сталин понял, старые кадры, которые находятся в руководстве, недовольны им и хотели бы заменить, если это удастся. И вот Киров был убит, а затем началась массовая резня. … Сталин правильно определил, кто голосовал против него. И вот полетели головы старых большевиков. Они объявлялись врагами народа, и все наши граждане, и партийные и беспартийные, одобряли это».

На глазах Сталина народ изменился до неузнаваемости. Почему же его партия, по его мнению, не могла бы превратиться из тысяч упрямых, мнящих себя истинными ленинцами соперников и прямых его врагов в таких же молодых, восторженных сталинскими успехами, послушно следующих за своим вождем энтузиастов? Однако этих упрямых заслуженных партийцев не удастся мирно отодвинуть в сторону, их предстоит уничтожать. Ведь недаром Максим Горький писал: «Если враг не сдается его уничтожают».