Сила или комфорт: выбор судьбы - [36]

Эти, как бы теперь их назвали, популистские призывы, увлекшие народ кажущейся простотой достижения всеобщего счастья, и последующая борьба под этими лозунгами, действительно могли вырвать из полумертвых рук монархии власть и отдать ее в сильные руки. Но такие новые сильные руки, если они желали повысить сопротивляемость своего народа, никак не смогли бы долго придерживаться этих лозунгов.

Поэтому путь русского этноса пролег тогда от рабства и деспотизма монархии через краткое торжество либеральных идей и пустых обещаний, и направлялся в условия обретения большей сопротивляемости и Силы. Но последнее неотвратимо требовало напряжения всех сил, и применения для этого самых крайних и жестоких мер. Иначе бы, государство и этнос не прожили бы в мире, спокойствии и вожделенном «комфорте» и нескольких десятков лет. Это было начало тяжелого пути, по которому предстояло пройти русскому народу, и еще не раз.

Обретение этносом либеральных свобод и ценностей возможно только эволюционно, путем «врастания» в свободы. Только тогда они станут органичными и не помешают росту государственной сопротивляемости и Силы – как это произошло в истории Великобритании и США. Революционным путем внедрить в подсознание этноса свободы, и одновременно строгие обязанности каждой личности перед обществом невозможно, что подтверждает история и результаты всех современных революций, восстаний, «майданов», под какими бы благими лозунгами они не совершались.

Склонность к диктату, социальному тоталитаризму проявилась у русской пассионарной интеллигенции уже в середине XIX века, начиная со «светоча» русской свободолюбивой мысли Белинского. Н. Бердяев: «Белинский – предвестник большевистской морали. Он говорит, что люди так глупы, что их насильно нужно вести к счастью». Однако такие убеждения характерны не только для большевиков. Они есть соль и нутро большинства социальных и философских учений того времени. Лошадь почти всегда ставилась позади телеги. Но авторы таких учений и их благодарные читатели не удосуживались внимательнее взглянуть на окружающую природу, чтобы постараться понять ее, полюбить. Ведь это совсем не трудно почувствовать, если с любовью и глубоким интересом долго наблюдать вокруг себя, что Поток жизни един – и для людей, и для животных, и для растений. Общие законы, принципы, порядки организации, одинаковые инстинкты, все едино. Но открывается это, или объясняется, вовсе не рассудочными философскими построениями, высосанными из пальца. Только собственному чувству, подсознанию, природным инстинктам, тем же самым, что у множества живых существ, составляющих «материю» Потока жизни.

Тем не менее, как бы ни были те «свободолюбивые» идеи и убеждения сыры и ошибочны, что показала вся дальнейшая история большевизма, они готовили русскую социальную «почву» к неизбежным переменам, культивировали ее и удобряли. Множество мечтаний, утопических и тоталитарных мнений сварились в густой «первичный бульон» русской революции, свергнувший затем старый, исчерпавший свои силы режим. Но то, что имело шанс выжить на старом месте, не имело ни малейшего сходства с многочисленными социальными заготовками. Потому что частице Потока жизни под названием русский этнос, требовалось тогда восстановление сопротивляемости, жизненной Силы, даже просто хлеб, но не книжные свободы и обещания никогда и нигде не существовавших благ и «комфорта» («каждому по потребностям», «от каждого по способностям», «города-сады»).

В окружении «зла», бесправия и угнетения экзальтированным революционерам приходили на ум лишь мечты о земной рае, как о некоей земле обетованной, «стране Беловодье». Отсюда и захватившие интеллигенцию убеждения, что если и есть Бог, то он злой, поэтому нужно строить на земле иное царство, без Бога, царство Человека, для его Счастья. Атеизм, воинствующее безбожие становились флагом социальных учений, вдохновивших не только одного В. Ленина и его большевиков.

Теперь, когда мы знаем, что случилось впоследствии, чем все закончилось, и потому понимаем больше, можно только с удивлением покачать головой перед наивностью «передовых» в то время мыслителей и властителей душ России. Только люди, оторванные от природы, лишенные истинной мудрости, могли принимать и объявлять свои рассудочные построения и химеры, рожденные умственной Обслугой Жизни-внутри, за великие вселенские истины. Конечно, эти учения могли подготовить народ к бунту, и успешно подготовили, но привести к безоблачному счастью – никогда. Это похоже на скудоумие от отчаяния, действенное в окружении безграмотных масс народа.

Однако народные массы владели куда более надежным компасом на своем пути. Хотя они не знали и не понимали спасительных призывов, адресованных к ним, они придерживались православных ценностей и подсознательного понимания природного мира, чего были лишены учителя-теоретики. Когда к крестьянству пожаловали «народники» из подпольного движения «Земля и воля», жалостливые интеллигенты со своими учениями, народ их с возмущением отверг. Крестьяне даже задерживали их и выдавали властям.

Простой народ всегда ближе к Потоку жизни, он есть естественная часть его, и поэтому всегда тонко чувствует ложь или глупость, когда имеет возможность услышать новейшие проповеди и увидеть живьем проповедников. Но даже в своих страданиях, бесправии, угнетении народ всегда ощущает и общую потерю сопротивляемости общества, в котором живет. Кроме царившей несправедливости и личного бесправия народ чувствовал и отсутствие «правды» в действиях своих правителей, их неспособность восстановить здоровье нации. Это и ранее приводило русский народ к бунтам, теперь же предгрозовые настроения пронизывали русское общество с низов до верха.