Сила Декстры (книга 3) - [16]

У-Руш заметил его заинтересованный взгляд.

– Да-да, – сказал он. – Действительно, необычно. Дело в том, что я увлекаюсь химией, а с тех пор, как мы переселились сюда, в тропики, исследую свойства местных растений. Джунгли – просто раздолье для химика. Столько интересных и неожиданных открытий! Конечно, я занимаюсь этим в основном с целью поиска лекарственных веществ, аналогов фармацевтических препаратов. Ведь и медицина для меня, если можно так выразиться, увлечение. Высшее медицинское образование я получил, но неофициально.

– Это как? – удивился Алан.

– В юности я жил в столице, и посчастливилось мне приятельствовать с сыном крупного партийного деятеля. Мне-то, обычному бедняку, образование не светило, а вот ему этот путь был открыт. Однако учиться он категорически не желал – ленился. Я же, напротив, мечтал об этом… И, сговорившись, мы реализовали идею, которая устроила всех: по его документам я ходил в медицинскую академию и учился. В результате он получил диплом, по которому ни дня потом не работал, а я – знания… Разумеется, я занимаюсь сейчас практикой незаконно, без лицензии, но кто еще здесь будет помогать людям? Наши партийные власти совсем не заботятся о дальних поселениях, даже связанных с добычей декстриния. Ни больницы, ни врача в поселке нет.

– То есть Вы хотите сказать, – потрясенно уточнил Алан, – что если бы не Ваше юношеское удачное знакомство, лечить сейчас Хадкора в Мару было бы некому? И он бы умер?

– Боюсь, что да, – доктор сожалением вздохнул.

– Кошмар какой-то, – удрученно прокомментировал землянин.

– Раньше больным приходилось ездить в Тхон, – продолжал У-Руш. – А сейчас вергийцы запретили жителям покидать пределы поселка. Боятся, что кто-нибудь проговорится об их присутствии здесь. Они ведь скрывают его от мировой общественности. Например, организовали телеканал, но строго следят за тем, чтобы ни один вергиец не попал в кадр. Боятся межпланетного скандала… Вот и получается, что люди сейчас даже лекарств не могут купить. И мои химические опыты пришлись как нельзя кстати. Я могу синтезировать практически все.

– У нас с дедушкой такие отвары и мази, что никакие фабричные с ними не сравнятся, – вступила в разговор О-Кина. – Вот увидите, Алан, Ваш друг за два дня встанет на ноги. У него даже шрамов не останется.

– Ко мне можно на ты, – улыбнулся Алан.

– Хорошо, – она улыбнулась в ответ.

– Внучка – моя гордость, – старик ласково взглянул на нее. – Родители погибли, давно. Растил сам. Я ее учу всему. Она у меня тоже химик, и очень талантливый…

Тут только Алан заметил, что девушка очень красива: стройная, легкая фигурка, изящные плавные жесты, густые, тяжелые темные волосы до пояса, золотисто-карие глаза с озорными алыми искорками…

– И красивая. И готовит прекрасно, – подытожил он перечисление достоинств О-Кины. – Спасибо, было очень вкусно.

– Пожалуйста, – девушка смутилась, зардевшись.

Алан поднялся.

– Я пойду прогуляюсь по поселку.

– Держись подальше от вергийцев, – напутствовал У-Руш.

Алан вышел на улицу и зашагал по направлению к эйринской научной базе. Номийцы уже не окружали его толпой, но каждый встречавшийся обязательно улыбался и кланялся ему. И, как ни был он обеспокоен сложившимися запутанными, неутешительными обстоятельствами, все же от этих приветствий теплело на сердце…

Энита появилась в окне второго этажа почти сразу, как будто почувствовала его присутствие. Увидела его, и не просто улыбнулась – лицо ее засветилось радостной нежностью. Сердце его рванулось, устремляясь вперед, к ней, и, не сумев вырваться из грудной клетки, забилось, затрепыхалось, лихорадочно и терпко, словно растерянная, взъерошенная птица. За последние годы он прошел через множество приключений и испытаний, но никогда еще не ощущал такого смятения, как сейчас. Смятения, похожего на сумбурный безудержный крик – внутренний, неслышный, но явственный и очень мучительный… Нелепость ситуации-недоразумения – видеть любимого, бесконечно дорогого человека, и не иметь возможности поговорить, прикоснуться – терзала, словно пытка…

«Открой окно», – попросил он ее знаком. Она с сожалением покачала головой – это означало невозможность. Очевидно, окна в здании заперли так, чтобы для пленников они были недоступны. Затем Энита, в свою очередь, показала на его ошейник с немым вопросом. Алан развел руками, что должно было означать: «Так получилось». Затем, сцепив кисти в замок, потряс перед собой, как будто говоря: «Я обязательно что-нибудь придумаю». Она снова улыбнулась…

Пообщавшись таким образом с Энитой, он отправился в обратный путь, чувствуя неутихающую горечь и досаду оттого, что до сих пор еще не представлял, каким образом будет выпутываться из этого непростого положения сам и спасать эйринцев. Внезапно внимание его привлекли звуки выстрелов – глухие пистолетные хлопки и автоматные очереди, раздававшиеся неподалеку. Он свернул к окраине поселка и через пару сотен шагов оказался на пустыре, где увидел нечто занимательное. Вергийцы обучали номийских повстанцев технике ведения боя. Под руководством чужаков несколько десятков юношей и молодых мужчин стреляли по мишеням и взрывали муляжи военной техники. Понаблюдав за этим минут десять, Алан тяжело вздохнул и прошествовал дальше.