Сила безмолвия - [52]
Я сказал дону Хуану, что знаю все это, и даже больше. На это он ответил, что внутри каждого человеческого существа есть гигантское темное озеро безмолвного знания, о существовании которого каждый из нас знает интуитивно. Он сказал, что мое интуитивное знание развито немного лучше, чем у среднего человека, поскольку я следую по пути воина. Еще он добавил, что маги являются единственными существами на Земле, кто сознательно выходит за пределы интуитивного уровня, подготавливая себя к осуществлению двух трансцендентальных задач: во-первых, понять, что существует точка сборки, во-вторых, заставить эту точку двигаться.
Он еще и еще раз подчеркнул, что самые изощренные знания, которыми владеют маги, являются потенциальным достоянием всех нас как воспринимающих существ – даже знание о том, что содержание восприятия зависит от положения точки сборки.
В этом месте его объяснений мне стало чрезвычайно трудно сосредоточиться на том, что он говорит, и не потому, что я отвлекся или устал, просто мой разум невольно начал играть в игру предугадывания его слов. Похоже, какая-то неведомая часть внутри меня безуспешно пыталась найти соответствующие слова для выражения мыслей. По мере того как дон Хуан говорил, я начал чувствовать, что могу предугадывать, какие именно мои безмолвные мысли он сейчас выскажет. Меня поражало понимание того, что его выбор слов был всегда точнее, чем мог бы быть мой собственный. Но предвидение его слов, к сожалению, уменьшало мою концентрацию.
Я резко свернул на обочину дороги. В этот момент у меня впервые в жизни возникло ясное понимание собственной раздвоенности. Внутри меня существовали две совершенно обособленные части. Одна была чрезвычайно старой, спокойной и равнодушной. Она была тяжелой, темной и связанной со всем остальным. Это была та часть меня, которая ни о чем не беспокоилась, поскольку ко всему относилась одинаково. Она всем наслаждалась, ничего не ожидая. Другая часть была светлой, новой, легкой, подвижной. Она была нервной и быстрой. Она беспокоилась о себе, потому что была неустойчивой, и не наслаждалась ничем просто потому, что не имела способности связать себя с чем бы то ни было. Она была одинокой, поверхностной и уязвимой. Это была та часть меня, из которой я смотрел на мир.
Я сознательно осмотрелся из этой части. Повсюду я видел обширные фермерские поля; и эта ненадежная, легкая, беспокойная часть меня металась между гордостью индустриальной мощью человека и печалью при взгляде на величественную древнюю пустыню Сонора, превращенную в аккуратный пейзаж со вспаханными полями и окультуренными растениями.
Старой, темной и тяжелой части меня не было до этого никакого дела. И две части вступили в спор друг с другом. Воздушная часть меня хотела, чтобы тяжелая приняла на себя ответственность, а тяжелая желала, чтобы другая часть меня прекратила терзаться и наслаждалась.
– Почему ты остановился? – спросил дон Хуан.
Его голос вызвал реакцию, но было бы не совсем верно сказать, что то, что прореагировало, было мною. Звук его голоса, казалось, заставил затвердеть воздушную часть меня, после чего я стал таким, как всегда.
Я рассказал дону Хуану о понимании, которое возникло у меня относительно моей раздвоенности. Когда он начал объяснять ее с точки зрения положения точки сборки, я утратил свое отвердение. Мягкая часть снова приобрела это свое качество, как и в первый раз, когда я впервые заметил свою раздвоенность, и я снова начал понимать объяснения дона Хуана.
Он сказал, что когда точка сборки двигается и достигает места без жалости, позиция рационализма и здравого смысла становится шаткой. Ощущение, что я имею более старую, темную и безмолвную сторону, было точкой зрения, предшествующей разуму.
– Я точно знаю, о чем ты говоришь, – сказал я ему. – Я знаю многое, но не могу выразить словами свое знание. Я не знаю, с чего начать.
– Однажды я уже упоминал об этом, – сказал он. – То, что происходит с тобой, и то, что ты называешь раздвоенностью, является взглядом из нового положения твоей точки сборки. С этого положения ты можешь чувствовать более старую сторону человека, а то, что знает более старая часть человека, называется безмолвным знанием. Это и есть знание, которое ты еще не можешь выразить словами.
– Но почему? – спросил я.
– Чтобы выразить его, тебе необходимо иметь и использовать гораздо больше энергии, – ответил он. – Сейчас у тебя нет такой энергии. Безмолвное знание – это нечто такое, что есть у каждого из нас, – продолжал он. – Это нечто такое, что в совершенстве всем владеет и в совершенстве все знает. Но оно не может думать и поэтому не может и говорить о том, что знает. Маги полагают, что, когда человек начинает осознавать свое безмолвное знание и хочет осмыслить то, что он знает, – он утрачивает это знание. Безмолвное знание, которое ты не можешь выразить словами, является, конечно, намерением, духом, абстрактным. Ошибка человека заключается в том, что он стремится познать его непосредственно, так же как он познает мир повседневной жизни. Но чем больше он стремится к этому, тем более эфемерным оно становится.
