Если даже это и так, то оно вряд ли что-либо изменит в вопросах, которые я задал.
Выхода из маразма мира мы не знаем, и было бы проявлением непростительного высокомерия, если бы мы расценивали то малое, что делаем, как некий основополагающий выход и если бы, наконец, самих себя, свои сообщества и свои решения жизненных проблем стали предлагать кому-то как образец того, что единственно имеет смысл делать.
Однако я думаю, что на фоне всех предшествующих рассуждений об условиях в посттоталитарном обществе, о состоянии и внутренней организации набирающих силу попыток защищать в этих условиях человека и его сущность вопросы, которые я задал, были уместны. Они не что иное, как импульс к реальному постижению собственного опыта и к раздумью над тем, не указывает ли этот опыт — пусть сами мы того и не осознаем — действительно куда-то дальше, за его пределы, и не окажется ли, что прямо здесь, в нашей повседневной жизни и закодированы определенные сигналы, тихо ожидающие момента, когда они будут прочтены и осознаны.
И вот еще вопрос: действительно ли «светлое будущее» — всегда лишь дело какого-то отдаленного «там»? А что, если это, напротив, что-то, что уже давно «здесь» — и только наши слепота и бессилие мешают нам видеть и растить его вокруг себя и в себе?
Градечек, октябрь 1978 г.