Сигурд. Быстрый меч - [90]

Наконец старик успокоился и велел усатому снова нагреть на огне кочергу. А сам присел рядом со мной на полено и почти дружески сказал:

– Ну а сейчас ты нам расскажешь о себе, Сигурд сын Харальда.

И я понял, что ночь будет длинной. Теперь меня будут пытать, пока не убедятся, что я сказал правду о ярле Утреде. Я собрался с духом, хотя надежды вырваться становилось все меньше. Мои люди либо не слышали моего крика, либо не обратили на него внимания. Иначе они должны были бы уже дать о себе знать. По своей глупости я угодил в ловушку, из которой не мог вырваться сам, а помощи все не было. Я подумал о том, не это ли была та западня, о которой меня предупреждал отец Асгрима в храме в Оденсе? Палочка со знаком предательства, что легла поверх моей удачи. Западня, которая перечеркнет мою жизнь. Даже если я переживу эту ночь, будут ли у меня потом силы держать меч? Не поменяемся ли мы местами с моим братом Рагнаром? Не перейдут ли моя сила и удача к нему?

Тут я услышал уханье мышкующего филина. Потом этот звук повторился, и я понял, что Кнут и Бранд совсем рядом и подают мне знак, как давным-давно, когда по ночам мы лазили на поварню за сладкими пряниками в усадьбе ярла Паллига. Однако саксов вокруг меня было все еще слишком много, а ограда вокруг постоялого двора – слишком высока, чтобы к ним можно было подобраться незаметно. Теперь все зависело от меня.

Я расправил плечи, насколько это возможно, когда руки связаны за спиной и закинуты за бревно, и несколько раз перенес вес с колена на колено.

– И что же ты хочешь знать обо мне, досточтимый тан Годред? – спросил я старика. – Неужели такого прославленного воина занимает жизнь простого дана?

Старик почувствовал издевку:

– Меня занимает только одно, правду ли ты сказал про эрла Утреда, – ответил он. – И если я поверю, что ты говоришь правду, то, возможно ты переживешь эту ночь. А если ты возвел на эрла Утреда поклеп, то этой ночью встретишь свою смерть. И смерть эта будет не легкой и не почетной. Так что говори, откуда ты знаешь наш язык, что делал в Нортумбрии и почему козлобородый выбрал тебя своим посланцем?

Из дома вновь вышел с раскаленной кочергой усатый, и я подумал, что если я ошибся с уханьем филина и принял простое совпадение за знак, то мне, и правда, долго не прожить. Но, как говорил отец Асгрима, мы не в силах изменить свою судьбу, нити которой спряли норны еще при сотворении мира асами.

– Не слишком ли много вопросов ты задаешь за раз, старик? – Я бросил вызов, и теперь вернуть было уже ничего нельзя. – Я сказал, что я Сигурд Харальдсон, и этого достаточно.

Последние слова я проорал, надеюсь, что меня слышат за оградой.

Старый тан отшатнулся от меня, лицо его перекосилось от злобы и он подал знак усатому. Я ждал этого. Когда кочерга снова стала приближаться к моем животу, я, словно боясь раскаленного конца, стал отползать влево вдоль бревна, за которое были заведены мои руки. Одновременно я начал распрямлять правую ногу, вставая с колена на ступню. Усатый улыбнулся и сказал тану:

– Да этот трус боится боли! Неужто даны берут таких в войско?

В это время я уже привставал и на левую ногу, сдвигаясь по бревну еще дальше влево. Усатый сделал шаг вперед:

– Бревно скоро закончится, и тебе не уйти от меня, трус. Говори, что знаешь!

Последнее слово он произнес не до конца, потому что как раз в это мгновение я ударил его правой ногой в пах. Усатый согнулся, а старик и остальные бросились ко мне. Я отбивался как мог, но быстро получил удар промеж ног, несколько ударов по голове и по бокам. Я завыл по-волчьи, а старик снова сунул мне в живот кочергу, которую он выхватил у все еще согнувшегося усатого. В это время я заметил метнувшуюся от забора тень. И я улыбнулся старику, вдыхая запах горелого мяса.

Все было кончено через несколько мгновений. Кнут зарубил двух воинов, а Бранд одного. Усатого Кнут свалил ногой, а старого тана ударил яблоком меча, так что тот повалился на землю. Уйти удалось только молодому парню, который вскочил на бочку и разом перелетел через ограду.

Когда тан Годред очнулся, мы с ним поменялись местами. Теперь он был привязан к бревну, а я сидел напротив, прижимая к обожженному животу пропитанную мазью тряпицу.

– Как твое драгоценное здоровье, тан Годред? – спросил я.

Старый тан не ответил ни слова, а смотрел в одну точку куда-то мимо меня. Это меня не удивило. Старик умел проигрывать, и готовился достойно встретить свою смерть. Тогда я сказал:

– Вижу, ты решил молчать и думаешь, что я теперь в свой черед буду тебя пытать? Будь уверен, ты не умрешь здесь, потому что перед смертью тебе еще стоит увидеть нашего конунга Свейна Вилобородого. Так ты сможешь убедиться, что его борода совсем не похожа на козлиную, а имеет благородное обличие вил. Заодно ты расскажешь нашему конунгу о ярле Ордульфе – этого его развлечет. А вот твой человек сейчас умрет. Но сделает это с честью – с мечом в руке.

Кнут поднял с земли усатого. Тот неуверенно озирался по сторонам. Я кивнул, и Кнут дал ему в руку один из захваченных мечей. А я встал напротив, снова сжимая в руке Драконий Клык, – клинок, что подарил мне ярл Паллиг почти три года назад. Кнут хлопнул в ладоши и крикнул: