Сигнальный экземпляр - [18]
— Кого? — удивился директор Барни.
— Покажи! ПОКАЖИ ИХ!
— Себастьян, я ровным счётом ничего не понимаю. О чём вообще ты говоришь?
— О них! О них! Ронни, и Тим, и Саймон, и… И… Все они! — Себастьян смотрел то на ребят, то на директора Барни. — Я же вам рассказывал, всё это уже рассказывал! — в отчаянии повернулся он к полиции.
— У нас никогда не было учеников с такими именами, Себастьян.
Себастьян ошарашенно уставился на директора Барни. Столько твёрдости и убеждённости было в его голосе… На какое-то мгновение Себастьяну даже показалось, что тот прав — и всё это лишь плод его перекосившейся психики. Но потёртая бечёвка Ронни на запястье его отрезвила.
— Лжёшь! Лжёшь, сукин сын! Не было, значит?! Но вы-то, вы… Скажите! Это же при вас было! — бросился он к ученикам, на лицах которых была написана чистейшая паника.
Но ответом ему было лишь молчание. Страх, обитающий в этих стенах, было невозможно побороть. Себастьян понимал их, понимал прекрасно, потому что сам когда-то был в такой же ситуации. Но в то же время не мог в это поверить.
— Это же ваше спасение… Не молчите, Бога ради! Вам нечего бояться — только не сейчас! Не молчите! — с ужасом и мольбой взывал к ним Себастьян.
Но никто не произнёс ни звука. Директор Барни снова выиграл.
— Пойдём, парень, — похлопали его по плечу, и Себастьян, последовав за полицией, переступил порог школы, а потом побежал от них так быстро, как только мог.
Отдышавшись, он сел на мокрую траву и обхватил голову руками. Они теперь думают, что с ним не всё в порядке, может, захотят отправить его на лечение или покопаться у него в голове. А может, им вообще плевать на него. В любом случае, безопаснее было бы сейчас держаться от них подальше. После всего, что он им наговорил. После всего, что для них не подтвердилось. Полиция, на которую Себастьян так надеялся, не дала желаемого результата. Его вера в успех дала крупные трещины, но сдаваться было ещё рано. У него ещё был последний шанс.
Ему оставалось только одно.
* * *
В последний год пребывания Себастьяна в школе директора Барни поблизости построили супермаркет. Из некоторых окон школы было видно его парковку, которая почти всегда пустовала. Директор Барни, проводивший большую часть своей жизни в помещении школы, стал иногда захаживать в этот супермаркет — для него это было очень удобно.
Для Себастьяна это тоже было удобно.
За последние годы он стал выглядеть гораздо старше своего возраста. Застывшее на его лице серьёзное, чуть угрюмое и одновременно печально выражение вместе с обнаружившимися способностями к заговариванию зубов, быстрому бегу и ловкостью рук дало Себастьяну необходимое условие выполнения его последнего плана. Денег, чтобы купить оружие, у него не было, поэтому он его украл. Смог, потому что был обязан сделать это.
Себастьян никогда не стрелял из револьвера, и хотя ему стоило бы потренироваться, он не мог этого сделать. Не мог привлекать к себе внимание раньше времени. Не смел. Поэтому у него не было права на ошибку. Себастьян не один раз прокрутил в голове свои действия и свой план, но всё могло в любую минуту пойти не так, как запланировано.
Себастьян отдавал себе отчёт и в том, что будет, если он снова потерпит неудачу, и в том, что будет, если он достигнет успеха. Оба варианта сулили ему мало хорошего, особенно учитывая его недавний не совсем удачный опыт общения с полицией и его возраст. Но из двух вариантов лучше уж было сесть за убийство, чем за покушение на него. По крайней мере, в случае с директором Барни.
Хотя, конечно, лучше всего было бы сбежать с места преступления и навсегда затеряться где-нибудь далеко. Себастьян мало надеялся на это, но всё же надеялся.
В конце концов, когда-то ему посчастливилось выйти из кабинета директора Барни.
Два дня Себастьян наблюдал за супермаркетом, а на третий день увидел свою мишень. Директор Барни направлялся за продуктами. Было непохоже, что он чего-то боялся — хотя Себастьян сомневался в обратном. Но самоуверенности ему было не занимать, и не в последнюю очередь благодаря всем им.
Себастьян ждал, пока директор Барни выйдет из магазина, и руки его словно приросли к украденному револьверу. Он рассчитывал, что тот пойдёт обратно в школу кратчайшим путём — через парковку, и там бы его и настиг конец. Однако Себастьян кое-чего не учёл.
Краем уха он услышал смутно знакомые звуки, и чем дольше он пытался их разобрать, тем сильнее холод сжимал его горло.
Патруль.
Ну конечно. Директор Барни обезопасил себя. Не важно, что он наплёл про Себастьяна полиции, важно, что они решили поддержать его и какое-то время поприглядывать за ним. Директор Барни был уверен, что патруль его спасёт. Если вдруг какой-то психованный мальчишка решит на него напасть.
Себастьян усмехнулся. Он продумал всё, кроме этого. Но, в сущности, это не сильно меняло дело. Просто ограничивало варианты исхода.
Себастьян уже сомневался, что сможет убежать от них второй раз. Он кинул взгляд на решётчатые окна школы. Отсюда они казались совсем маленькими, но от этого не менее зловещими. Когда-то он не мог подумать, что увидит их с улицы. И вот он здесь.
Ранним утром обнаружен труп мужчины. Расследовать преступление берётся отдел убийств Рэндалла Прайса — отдел, известный своей высокой раскрываемостью, отличной репутацией и дружеской атмосферой. Но это обычное, на первый взгляд, убийство порождает всё больше вопросов и подозрений…
Странные события, странное поведение людей и окружающего мира… Четверо петербургских друзей пытаются разобраться в том, к чему никто из них не был готов. Они встречают загадочного человека, который знает больше остальных, и он открывает им правду происходящего — правду, в которую невозможно поверить…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.