Сидр для бедняков - [14]

С чего начать? Объяснение всему нужно искать в прошлом, заново пережить годы, минувшие со смерти матери. Она ушла тогда из университета и стала работать в одной из общественных организаций. Сняла мансарду в запущенном предместье. Из единственного окошка под самой крышей виднелись верхушки деревьев и окаймленный пыльным газоном пруд. Грязные коричневые обои, лампа под абажуром с бахромой. Разные, разные лица, имена… А то, что случилось, разве это была любовь? Смешно и грустно. Студент, который безуспешно добивался взаимности ее подруги, пришел к Марте, зная, что она влюблена в него. Потом сосед по дому, вдовец, старше Марты лет на двадцать, — этот был счастлив услышать хоть одно ласковое слово и ради нее был готов на все: чистить ее туфли, встречать, когда бы она ни возвращалась, ухаживать за ней, когда она болела. А ведь Марта сблизилась с ним, только чтобы доказать тому, другому, что обойдется без него. Унизительная, пошлая игра: один сводил с ума назойливыми заботами, другой больно ранил безжалостным равнодушием. Единственная отрада — редкие встречи со старыми друзьями по Сопротивлению, вечера в мастерской Стратмана, задушевные беседы, товарищеская атмосфера… Она всегда уходила оттуда с ощущением, что эти люди живут в гуще событий, что они своими руками создают новое время, а вот ее собственная жизнь ничтожна и убога, под стать комнатушке с керосинкой и грязными коричневыми обоями.

Марта тихо с издевкой рассмеялась. Нарисовала лучистый венчик вокруг обращения «Дорогой Пауль!». Вряд ли он представлял, какую жизнь она вела, когда с ним познакомилась. Позднее она пыталась заговорить об этом, но безуспешно. Жалел он ее, что ли? Пауль казался Марте чистым и порядочным. И ей с самого начала хотелось на самом деле быть такой, какой она была в его глазах. Она устроилась на работу в общество «Призыв к юношеству» — потрясающий шаг вперед, — переменила квартиру и вообще стала другим человеком. Кто бы узнал теперь в невесте Пауля, юфрау[16] Вейк — секретаре Учебного центра (именно там два года назад она встретила Рейнира) — девушку из коричневой комнаты, служащую какой-то общественной организации.

Марта откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула, понимая, что любая попытка найти объяснение обречена на неудачу. Ведь человек непрерывно меняется, приобретая новый и новый опыт. Вот Марта еще без Пауля и Рейнира, Марта с Паулем, Марта с Рейниром, который совсем рядом, а Пауль где-то далеко, Марта опять с Паулем и с воспоминаниями о Рейнире — все это она сама, годичные кольца ее жизни, как у дерева.

Марта разорвала листок и скомкала обрывки. Мадам Марешаль в комнате не было. Ясеневый отвар продолжал кипеть на медленном огне. От горячей плиты жара в комнате была не меньше, чем за окном. Марта вышла на крыльцо и выбросила бумажный комок в кусты. В сарае мужчины под предводительством Марешаля возились с мотором. На куске брезента в беспорядке разложены детали. Рейнир куда-то исчез. Марта не стала спрашивать у мужчин, где уборная, и вернулась в дом, думая, что найдет там хозяйку. Но той в комнате не было. Марта заглянула в коридорчик — тоже пусто. Постучала в закрытую дверь, которая вела во двор, и прислушалась: мертвая тишина. Потом ей вдруг почудился скрип шагов. Марта нерешительно скользнула к выходу мимо прислоненных к стене ружей. На заднем дворике возле сараюшек стоял незнакомый парень в синей трикотажной майке с короткими рукавами. По всей вероятности, он старался разглядеть, что происходит у большого сарая. Услышав стук Мартиных каблуков, парень круто повернулся. Небритый, с густой щетиной на щеках и подбородке, он сильно смахивал на бродягу. Марте показалось, что он испуган. Это трудно выразить словами, но в нем чувствовалась какая-то настороженность, какая-то рожденная страхом готовность к отчаянному сопротивлению или слепому бегству. «Либо он сейчас, как крот, зароется в землю, либо кинется на меня с кулаками», — подумала Марта. Но вот парень разглядел ее, незнакомую женщину, смущенно топтавшуюся на пороге, и что-то в его взгляде изменилось. Не было сказано ни слова, но недоверие будто исчезло, и Марта поняла: и ей не уйти просто так, и ему тоже не убежать как ни в чем не бывало. Надо сломать лед, сказать хоть что-нибудь! И она спросила о том, о чем постеснялась спросить мужчин в сарае, и вопрос этот прозвучал как-то очень по-человечески. Парень объяснил ей, как пройти, и скрылся за сараюшками.

Марта пошла по дорожке сквозь чащу крапивы и сорняка. Над прибрежным кустарником роились тучи комаров. Трава возле уборной — сооружения из трех листов оцинкованного железа — начисто вытоптана. В нос ударила такая жуткая вонь, что Марта отпрянула и угодила в заросли жгучей крапивы. Заметив справа узенькую тропинку, которая тоже вела к речушке, Марта пошла по ней и, боясь снова обжечься, осторожно ставила одну ногу перед другой, точно балансируя на канате. На полпути она оглянулась на дом. В темном проеме окна белым пятном маячило лицо мадам Марешаль. От сарая доносились приглушенные голоса мужчин. Посветлело: сквозь толщу облаков наконец-то стало пробиваться солнце. Справа вдоль берега непроходимой стеной тянулись заросли ежевики и жимолости, слева лежало болотце, поросшее наперстянкой. Речонка текла медленно, совсем обмелев от зноя. Под водой, подступая к самой поверхности, колыхались скользкие темно-зеленые водоросли. В рощице на другом берегу раздался тихий смех. Не успела Марта расправить юбку, как в кустах появилось лицо Рейнира.