Сидоровы Центурии - [7]

— Рабочий класс! — ехидно заметил Павлов, когда маляры-штукатуры отошли от киоска.

— Гегемон! — коротко отрезал тов. Афанасьев и обратился к продавщице:

— Нарзан есть?

— Нарзан закончился, — сообщила продавщица и почему-то обиделась.

— Абрикосовая есть? — с трудом сдерживая себя, чтобы не засмеяться, осведомился Павлов.

— Нет абрикосовой, и никогда ее не завозили! — раздраженно ответила продавщица.

— А что есть из минеральных вод? — спросил Афанасьев.

— Боржоми, но только теплая, — вежливо ответила продавщица, заподозрив в солидном мужчине при костюме, галстуке и портфеле большого начальника.

— Тогда две бутылки. Сдачи не надо. Только, пожалуйста, откройте их и дайте настоящие стаканы, а не бумажные, — попросил продавщицу Афанасьев.

— Стаканы верните, — совсем дружелюбно, получив от Афанасьева бумажный рубль, заговорила продавщица, — и с громким хлопком открыла сначала одну, а потом вторую бутылку.

Из-под крышек обильно хлынула белая пена. Дождавшись, когда вода успокоится, коллеги взяли с прилавка бутылки и стаканы, и уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной. Отходя от киоска, они слышали, как продавщица недовольно проворчала:

— То и дело абрикосовую воду спрашивают. А где я возьму ее, если ее не завозят?

Ответственные сотрудники Главлита понимающе переглянулись и улыбнулись. Павлов, которому частенько приходилось стоять в очередях, не выдержал и рассказал тов. Афанасьеву свежий анекдот:

"Улица. Длиннющая очередь. В хвост очереди на всякий случай пристраивается еще один гражданин, и вступает в беседу с крайним:

— Чего дают?

— Говорят, Конан Дойля завезли.

— А это лучше, чем кримплен?

— Не знаю. Думаю, не взять ли на пробу две бутылки?"

Тов. Афанасьев, в очередях стоял редко. Все заботы о домашнем хозяйстве лежали на его супруге Арише. Детей у них не было, внуков тоже. Советских граждан, впавших в состояние потребительского маразма, они оба не любили, и презрительно называли "мешочниками". В подготовленной к защите диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук на тему: "Образ мелкобуржуазного хама в творчестве советских писателей", — тов. Афанасьев очень прозорливо заметил, что "стремление некоторых несознательных граждан овладеть престижными вещами и услугами вопреки основному закону социализма: от каждого по способности, каждому — по труду, — равносильно тому, что они становятся не хозяевами, а рабами вещей, приобретаемых любыми средствами".

Анекдот, рассказанный Павловым, тов. Афанасьев оценил, рассмеялся, но и в долгу не остался. Чтобы продемонстрировать знание аутентичного материала, он рассказал Павлову такой опасный и злободневный политический анекдот, от которого с ним едва не случился нервный припадок:

В клубе железнодорожников проходит лекция "О любви". Лектор читает доклад о видах любви:

— Любовь бывает разных видов. Бывает любовь между мужчиной и женщиной.

Из зала выкрик:

— Товарищ лектор, а слайды будут?

Лектор:

— Слайды, товарищи, будут, как и обещано, но в конце лекции. Ну, так я продолжаю. Ещё бывает любовь между мужчиной и мужчиной.

Снова возбужденный выкрик из зала:

— Товарищ лектор, а слайды будут?

— Я же говорю, слайды в конце лекции. Также бывает любовь между женщиной и женщиной.

Снова тот же голос:

— Ну, товарищ лектор, когда же слайды?

Лектор невозмутимо продолжает:

— Но высшей формой любви является любовь советского гражданина к родной Коммунистической партии. А теперь, товарищи, слайды.

Когда боржоми было выпито, Павлов на правах подчиненного забрал стаканы и пустые бутылки, и отправился к киоску, возле которого уже галдело и толкалось разнокалиберное по росту и комплекции подрастающее поколение в парадной школьной форме и красных пионерских галстуках. Освобождать для него проход к прилавку никто не собирался, поэтому Павлову пришлось пустить в работу локти.

— Откуда они набежали? — удивился Павлов, не обратив внимания на стоящий неподалеку на обочине проезжей части Бронной улицы автобус "ПАЗ", оказавшийся в неисправном состоянии. Автобус принадлежал Дому пионеров города Смоленска. На нем в сопровождении растерявшегося в непредвиденной ситуации инструктора обкома комсомола добирались домой с Всесоюзного слета, посвященного какому-то очередному юбилею, юные корреспонденты "Пионерской правды".

Пробравшись к продавщице, Павлов не стал просить законно причитающиеся ему за сданную тару 24 копейки, а просто поставил стаканы и пустые бутылки на прилавок. На обратном пути от прилавка с Павловым произошел досадный инцидент. Его локоть нечаянно соприкоснулся с упругим бюстом школьницы-акселератки, на котором нелепо топорщился символ принадлежности к Всесоюзной пионерской организации имени В.И. Ленина. Девица с лицом, похожим на фотографию юной Анастасии Вертинской, смутилась и покраснела. Не успел Павлов произнести слова извинения, как тут же наткнулся на ловко подставленную кем-то из школяров подножку, и чуть не растянулся на асфальте.

— Вот, уроды! — подумал он, но, не имея времени и желания для выяснения отношений со своими обидчиками, поспешил к своему шефу.

— Ну-с, Дима, ты понял, зачем я дал тебе на ознакомление материал с уфологическими экзерсисами? — возвратил Павлова из рассеянного состояния начальственный голос тов. Афанасьева.