Сидоровы Центурии - [5]

После такой интродукции сразу следовало бы "зарядить" диалог, из которого читатель смог бы извлечь полезную информацию о том, по какой причине Патриарши пруды снова стали местом, по-видимому, очень важной встречи, имеющей для литературного героя (героев) судьбоносное значение. К сожалению, выйдя из машины, "лысый" и "вихрастый" гражданин молчали, погруженные в свои мысли, поэтому незримый Genius loci, а по-русски — Гений места, из уважения к читателю сразу же намекнул писателю на то, что неплохо было бы заполнить паузу.

— Итак, — усмехнулся он, — представим, что, каким-то образом, эти два гражданина, вдруг, решили поменяться верхней одеждой, но оставили при себе свои портфели. Можно ли по содержимому оных определить: Who is who?

— Нельзя! Для досмотра личных вещей нужна санкция прокурора, — робко возразил писатель, быстро перелистав уголовно-процессуальный кодекс в последней редакции.

— А мне можно, раз они ко мне заявились! — зловещим шепотом произнес Genius loci и приступил к натуральному шмону без присутствия понятых.

Порывшись в портфеле лысого гражданина, Genius loci сразу обратил внимание на папки с документами, которые по причине вытесненных на их обложках слов: "ДСП", "СЕКРЕТНО", "НА ПОДПИСЬ", — ему пришлось отложить без прочтения. И это ежу понятно: не у всякого читателя имеется специальный допуск.

Затем он положил глаз на чернильную авторучку Parker с золотым пером, свежий номер газеты "Правда" и фотографию в рамке, на которой владелец портфеля запечатлен (третьим слева) в компании с ныне действующим и, кто знает, будущим генеральным секретарем ЦК КПСС. Из этого он предположил, что фотография сделана совсем недавно, и попала в портфель "лысого" гражданина лишь потому, что еще не все, кому надо, успели на нее полюбоваться. Наличие в портфеле "лысого" гражданина большого красного яблока сорта Джонатан в контексте упомянутых ранее предметов также выглядело вполне уместно, учитывая его, по-видимому, большую занятость, ненормированный рабочий день, а также избыточный вес и весенний авитаминоз.

Завершив осмотр кожаного портфеля, Genius loci взглянул на то, что находится в тоненьком "дипломате" "вихрастого" гражданина. Блокнот и шариковая авторучка — не в счет. В стране всеобщей грамотности этим никого не удивишь. А дальше ужас какой-то! Там вообще отсутствовали предметы, доказывающие принадлежность его владельца к какой-нибудь профессии или роду занятий. Разве можно связку ключей, зубную пасту и щетку, перочинный нож, лосьон после бриться, станок с безопасной бритвой, повесть братьев Стругацких в самодельном мягком переплете, свежий номер "Известий", две пары носков, носовой платок, а также пачку презервативов, пусть даже самых больших и прочных в мире, считать атрибутами какой-либо профессиональной деятельности? Не смешите! Обычно, такие вещи вынужден носить с собой человек совершенно не солидный, не знающий, где сегодня он заночует. То есть либо бомж, либо молодой холостяк.

— Да ты хоть объясни читателю, кто ты такой! — обратился писатель к Genius loci, изо всех сил стараясь сохранить вежливость.

— Охотно, — отозвался он. — Я — нечто среднее между богами и людьми. Мое назначение — передавать богам молитвы и жертвы людей, а людям наказы богов и вознаграждения за жертвы. Благодаря мне возможны всякие прорицания, таинства, пророчества и чародейства. Мой самый знаменитый коллега — гений города Рима. Ему на Капитолийском холме посвящен щит с надписью: "Или мужчине или женщине". Эти слова обусловлены тем, что имя и пол своего гения римляне тщательно скрывают, чтобы его не переманили враги. Нас, Genius loci, очень много, так как каждый город, представляет собой совокупность мест. Лично я курирую булгаковские места Москвы.

— И что же Вы, уважаемый булгаковед, выяснили, копаясь в вещах моих персонажей? — поинтересовался писатель.

— Жаль, конечно, но в полной мере эксперимент не удался, — признался Genius loci.

— И что же мне делать? Звать на помощь милицию, чтобы она проверила у них удостоверения личности? — злился писатель.

— Не обязательно, — сказал, усмехнувшись, Genius loci, — я и сам могу представить непрошеных гостей в соответствии с их tabulae officialis, в просторечье именуемых "корочками". И в этом я не вижу ничего предосудительного, поскольку, как изящно выразился один из героев "Мастера и Маргариты", "сегодня вы лицо официальное, а завтра — неофициальное".

Итак, начнем с "лысого" гражданина. Перед нами — не кто иной, как Валентин Георгиевич Афанасьев — заместитель начальника Главного управления по охране государственных и военных тайн в печати при Совете Министров СССР (сокращенно — Главлит). Что ж, в почтительности замрем на мгновение и заискивающе улыбнемся.

Перейдем к удостоверению личности "вихрастого" гражданина. Перед нами — референт III управления того же ведомства Дмитрий Васильевич Павлов. Что ж, внушает уважение. Но лебезить не обязательно.

— Не торопитесь с поспешными выводами, — запротестовал писатель. — У референта III управления Главлита, согласно моему замыслу, во внутреннем кармане замшевой куртки есть еще одна "корочка", удостоверяющая то, что он — член Союза журналистов СССР. Правда, для коллег по журналистскому цеху и многочисленных читателей Дмитрий Васильевич более известен под псевдонимом Василевич.