Сицилийский специалист - [45]

— Я сейчас приеду, — сказал Марк.

Больница Мирафлорес находилась в другом конце города, и, пока Марк одевался, ловил такси и ехал, прошло более получаса. Он нашел Линду в приемном покое. Над покрытым простыней телом бормотала молитвы монахиня. Калека в грязном больничном халате выметал из комнаты окурки сигарет и окровавленные куски ваты.

Подошла Линда в сопровождении сестры, которая тотчас удалилась, оставив их вдвоем.

— Умер, — сказала Линда. — Мне пришлось подписать свидетельство о смерти. — Марка поразил спокойный голос Линды, никак не вязавшийся с ее растерзанным видом. — Они беспокоились только о том, чтобы я подписала все нужные бумаги. И ничем не помогли. Посмотрели на него — и все.

— Может, они ничем и не могли помочь. Он приходил в сознание?

— Не думаю. Он ни разу не шевельнулся. Лежал тихо до последней минуты. И только умирая начал страшно хрипеть.

— Значит, ничего не чувствовал, — сказал Марк. — Это, должно быть, какая-то нервная реакция.

— Слава богу, если так, — отозвалась она. — У него была страшная рана. — Она подняла голову, и он увидел ее лицо: измазанное, заплаканное, с каким-то новым от горя выражением. — Я знала, что его ждет смерть.

Монахиня встала, положила четки в карман юбки и, подняв огромную соломенную корзину с пакетами мыльного порошка, туалетной бумагой и печеньем, удалилась. Под простыней Кобболд был совсем маленьким. Казалось, там лежит труп ребенка.

— Полицейские ушли несколько минут назад. Сказали, что должны будут еще раз побеседовать со мной, — продолжала Линда. — И забрали у меня туристскую карточку. Завтра утром мне велено куда-то явиться.

— Расскажи, что произошло, — попросил Марк.

— Мы были на пляже, и в него выстрелили.

— Кто?

— Я не видела. Мы разговаривали, и вдруг он упал. Я услышала выстрел, и он упал — вот и все, что было.

— Вы были одни?

Она взглянула на него с каким-то смутным любопытством.

— Почему ты спрашиваешь? Может, я ненормальная, но у меня такое чувство, будто тебе заранее известны все ответы. Тем не менее на этот вопрос я отвечаю: нет. Там были эти двое, что не отходили от него, и шофер. Они все ушли вместе с полицией.

— Тебе надо выпить, да и мне тоже, — сказал Марк. — Пойдем куда-нибудь, где можно поговорить.

В баре в соседнем квартале, где рабочие-кубинцы играли в домино, кричал по-испански попугай, а на стойке спала кошка, он заказал два бренди.

— Его, наверное, застрелили революционеры, — сказал он. Это предположение словно пробудило ее. Мышцы лица напряглись, взгляд стал сосредоточенным.

— Не делай из меня дуру, — сказала она.

— Я сказал «наверное». В этой стране сейчас убивают налево и направо. В «Пост» сегодня утром напечатано предупреждение: полиция не рекомендует выезжать за пределы города.

— Зачем революционерам понадобилось стрелять в Эндрю? — недоумевала она. — Если бы они хотели кого-то убить, так уж скорее кубинцев, что были с нами. А Эндрю никак не был с ними связан.

— Ты ведь можешь и ошибаться.

— А ты какое имеешь к этому отношение? А я? Зачем, к примеру, ты меня сюда привез? Почему заплатил мне, чтобы я следила за Эндрю?

— Я тебе уже объяснял.

— Но ты меня не убедил. Я знаю, я дура, но не до такой же степени.

— Я сказал тебе все, что мог. В твоих же интересах оставаться менее осведомленной.

— Завтра в полиции опять будут меня допрашивать. Спросят, зачем я сюда приехала.

— Скажешь, что приехала отдохнуть.

— С тобой?

— Конечно. Почему бы и нет? Если тебя спросят.

— Сказать, что вы с Эндрю знали друг друга?

— Если спросят.

— Сказать, что мы втроем ходили в ночной клуб?

— Скажи все. К чему утаивать?

— Включая и нашу договоренность?

— Нет, об этом не упоминай.

— Так я и знала, — сказала она.

— Я с самого начала дал понять, что тебе платят за твою сообразительность, — сказал Марк.

— Хорошо, но я хочу знать правду.

— Пожалуйста. Правда состоит в том, что Эндрю стал вмешиваться в большую политику. Он пошел на сделку с противоположной стороной, и с ним за это расквитались. Он был обречен.

— А ты тут при чем?

— Мы из одной фирмы. Он пользовался деньгами нашей фирмы. И нам хотелось знать, на что идут деньги и с кем он имеет дело.

— И ты узнал? — спросила она.

— Не успел.

— Я хочу тебе кое-что сказать. — Она не могла успокоиться. — Мне понравился Эндрю. Он был славным человеком. Он умер, и мне еще никогда в жизни не было так грустно. Если бы я умела плакать, я, наверное, выплакала бы все глаза.

— Он был неплохим малым, — согласился Марк. — Но любил играть ва-банк. И делал рискованные ставки. — Он обнял ее за плечи и погладил по щеке. Вошел мальчик с пачкой первого вечернего выпуска «Эль Соль». Марк купил газету и по заголовкам выяснил, кто стал добычей смерти в этот лень.

— Скоро мы выберемся из этого страшного города? — спросила Линда. — Завтра сможем улететь?

— Наверное, — ответил он. — Если полиция тебя отпустит, мы улетим дневным рейсом.

Глава 8

Опыт научил Спину: когда хочешь дать взятку латиноамериканскому чиновнику, главное — отыскать посредника, через которого можно передать деньги. В Гаване все знали, где и как это делается: следовало пойти прямо в налоговое управление муниципалитета, внести аванс за налог с предполагаемого годового дохода, а потом, не сходя с места, попросить приема у секретаря того министра, которого хочешь подкупить. Поскольку такой аванс вносили только желающие дать взятку, то недоразумений не возникало. В муниципалитете Спина с восхищением увидел, как маленький седой клерк положил конверт с пятьюдесятью стодолларовыми купюрами, который он дал ему, в детскую копилку, а затем, взяв ее в руки, понес в соседнюю комнату, где тотчас тренькнул короткий звоночек, означавший, что там сняли телефонную трубку.