Сибирский Робинзон - [60]

— Чего ты кипятишься, Сергей, остынь. Как да как — элементарно! Был кто-то четвертый — грохнул их здесь, а машину отогнал туда. Другого разумного объяснения нет и быть не может, ищи четвертого.

— Конечно, — ухмыльнулся Сергей, — легко искать того, которого не знаешь. Ты бы пробил, Володя, по своим каналам ситуацию, возможностей у тебя во сто крат больше.

— Пробить ситуацию… — Владимир задумался, — Борисов, братец, совсем не дурак. Он поработал на телевидении и его знают все. Вот тебя, например, знают те, кому надо, а его все. Знают, что он за народ горой, и все подлянки может наружу вывернуть. Он не берет иногородних в клинику, но близкого родственника директора ФСБ прооперировал. Он из аппарата Президента и правительства там, — Владимир ткнул пальцем вверх, — кое-кого все-таки тоже оперировал. А теперь попробуй с него пылинку сдуть — нашему генералу враз яйца вырвут, если у него железного мотива не будет. Про себя я вообще молчу. Но кое-что я все-таки выяснил. Самый большой в мире красный алмаз весит один грамм, пять и одиннадцать сотых карата, если быть точным. Стоимость одного карата миллион долларов, а в интеграции и того больше. Ты говорил о красном алмазе каратов на триста, так утверждал твой знакомый ювелир. Это полная чушь, таких алмазов не существует. И грандидьеритов на земном шарике всего восемнадцать штук, а ты утверждаешь, что у Светланы их было штук тридцать. Фокус, иллюзия, обман зрения — назови, как хочешь.

Братья не сошлись во мнениях и расстались недовольные друг другом. Сергей помнил слова Мендельсона и позже еще встречался с ним. Старый еврей утверждал однозначно, что камни у Светланы настоящие, но такие ранее на планете не встречались. Если бы он не видел их собственными глазами, то утверждал бы общее мнение — таких драгоценностей в мире не существует. Ерофеев не выдержал и поехал к Мендельсону в офис.

— Абрам Маркович, я никак не могу забыть тот вечер…

— А я могу? Вы знаете, что значат для ювелира такие камни? Я спать перестал, во сне их вижу. Но каким образом они появились? Возможно где-то лежали столетия или тысячелетия, а сейчас достались Борисову. В ближайшие сто лет таких камней никто не добывал. Если он отыскал сокровища Чингисхана, то представляете, Сергей Дмитриевич, насколько богат Борисов?

— Сокровища Чингисхана… Зачем рассуждать о легенде? Полагаю, что средства у Чингисхана были и вряд ли он унес их с собой в могилу. Но это все предположения, а драгоценности Борисова — факт. Мне бы очень хотелось взглянуть на них и, возможно, что-нибудь приобрести для себя. Попытаюсь переговорить с доктором. Составите мне компанию в качестве эксперта?

— Конечно, Сергей Дмитриевич, конечно. Буду несказанно рад еще раз взглянуть на камушки и оценить их.

Сергей Ерофеев и Абрам Мендельсон прибыли к Борисову по договоренности через три дня. Хозяин коттеджа встретил их довольно сухо и сразу перешел к делу.

— Господин Ерофеев, какой камень и на какую сумму вы бы хотели приобрести?

— Мне бы хотелось взглянуть на товар и потом уже сделать выбор, — ответил он.

— У меня не ювелирная лавка, — сухо произнес Борисов, — определитесь с видом камня и суммой — небольшой выбор я все-таки вам предложу.

— Видите ли, Илья Николаевич, я еще не совсем определился с видом камня. Мне бы хотелось иметь перстень с александритом, грандидьеритом или падпараджей весом в два-три карата.

— Вы настолько богаты, Сергей Дмитриевич, что можете позволить себе говорить о ценах с разницей в сто тысяч долларов?

— Вы сомневаетесь?

— Нет, что вы, — усмехнулся Борисов, — просто у бизнесменов деньги обычно работают, а не лежат миллионами под матрацем.

— На два-три карата я наскребу, не переживайте.

— Хорошо.

Борисов вышел из зала и довольно скоро вернулся. Он выкладывал на стол камни со словами:

— Это парочка александритов в два и три карата. Стоимость соответственно пятьдесят и шестьдесят за карат. Падпараджи в два, два с половиной и три карата стоимостью в сотню. Сотня за карат грандидьеритов — два, три и четыре карата. Выбирайте.

— Можно взглянуть поближе? — попросил Мендельсон.

— Вам нет, — ответил жестко Борисов, — посмотрите тот, который выберет господин Ерофеев. Я не продаю камни и не устраиваю выставки, но делаю исключение для Сергея Дмитриевича, как соседа по городу. Продам один раз и один камушек.

Ерофеев слышал разговор где-то вдалеке, смотрел на камни и облизывал пересохшие губы.

— Вот этот, — наконец объявил он.

— Да, прекрасный выбор. Платить будете рублями или долларами?

— Рублями.

— Двадцать восемь миллионов и камешек ваш, господин Ерофеев. Можете на него взглянуть, Абрам Маркович.

Борисов убрал со стола остальные камни, протянув грандидьерит Мендельсону. Тот надел специальные очки с лупами и долго смотрел.

— Великолепно! — воскликнул он, — великолепно! Я первый раз держу такой камень в руках. Тысячи ювелиров никогда в жизни не видели и не увидят этот непостижимый минерал, а я держу его в собственных руках. Великолепно!

Он передал обратно камень Борисову и вздохнул. Через неделю пятьдесят шесть пачек легли на стол Борисова, а камушек перекочевал в карман Ерофеева. Он спросил Борисова только об одном: