Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - [163]
— На Черкасском фронте до сдачи Черкасского и после сдачи не было безобразий: расстрелов, порок? — обращается председатель суда.
— Нет, ничего не было, — рапортует Денисов. — Я говорю объективно. Сам Анненков задержал китайскую часть Маньчжурского полка, которая хотела ворваться в Черкасское. Жертвы, конечно, были — дети, женщины и другие, но это были жертвы от снарядов!
— Следовательно, — гнет свое председатель суда, — части Анненкова делали разбои в других местах и привыкли к этому, раз они требовали ворваться в Черкасское!
То, что вывод нелогичен, председателя не волнует.
Нам уже известно, что во время июльского 1919 года наступления на Черкасскую оборону Анненков шел на села Глиновку и Колпаковку.
— Вы получали сведения, что ваши части при взятии сел бесчинствовали? — поворачивается гособвинитель к Анненкову.
— Части мои наступали под моим руководством, и бесчинств не было! — отвечает тот.
— Может быть, были бесчинства в тех частях, которые были не с вами, а в стороне? — спрашивает председатель суда.
— Не было! Мне не доносили! Жители мне не жаловались!
Мы уже неоднократно убеждались, что Анненков был доступен местным жителям, и они шли к нему с жалобами на его подчиненных, когда на это были причины. Анненков жестко взыскивал со своих партизан за их несправедливость.
— При взятии Черкасского, Петропавловского и Антоновки эксцессы были? — продолжает допрос председатель суда.
— Не было!
— Чем же объясняются показания свидетелей?
— Нет, ничего не было!
— Вы отрицаете, что при движении к границе у вас были расправы?
— Отрицаю! — твердо заявляет Анненков.
— Скажите, пожалуйста, — обращается общественный обвинитель к Анненкову. — Вы помните те расправы, которые чинились в Уч-Арале, когда было повешено 25 человек?
— Да, по приказу! Расправы были по приговору полевого суда, — отвечает Анненков.
— Почему отдали распоряжение об организации суда и ведении этого дела?
— Мы предали суду тех, которые были замешаны в борьбе против нас!
— Вы говорите, что виселиц не было. Но раз в Уч-Арале вешали, значит, виселицы устанавливались?
— Не знаю, виселиц не устанавливалось!
— А как же вешали у вас? В ваших приговорах написано: «Лишить всех прав состояния и предать смертной казни через повешение. Как вешали?»
Анненкову надоело:
— Я не вдавался в технические подробности!
На суде были допрошены и свидетели-степняки. Их было восемь: шесть мужчин и две женщины из аулов Аксамбай, Деленбай, Лепсы, Жартас, Ашигул и аулов без названий, кочевавших у пикетов Аркат и Кызылмолла. Все они рассказывали о насилиях анненковцев над женщинами, порках, грабежах, сожжении жилья и угоне скота.
— А вообще, вы были когда-нибудь свидетелем порок?
— Никогда! — заявляет Анненков. — Я, наоборот, отдавал приказы по фактам порок и строго наказывал тех, кто этим занимался!
Интересные показания дал свидетель Абдылханов. Он рассказал, что его за тяжбу со скотовладельцем Шмелевым доставили в ставку Анненкова на пикет Аркат и объявили большевиком.
— У тебя есть сабля! — будто бы сказал ему Анненков. — Привези ее сюда или будешь расстрелян!
Сабля была доставлена. Она была старинная, стальная, золоченая, с серебряными частями, узорами, в дорогих ножнах. Анненков якобы ее присвоил, что на суде категорически отрицал.
— Я часто ездил между Сергиополем и Семипалатинском, — говорил он. — Во время остановок я много принимал жалоб, Такого продолжительного времени, как говорит свидетель, я на пикетах не проводил, так как останавливался на них только налить в автомобиль воды и бензин. Случай с саблей я не помню и не знаю, да и вообще думаю, что у киргиз шашек не было!
Лично я Анненкову верю и (в который раз!) попытаюсь доказать его порядочность, что, впрочем, он и сам уже неоднократно доказывал суду. И ни один из обвинителей не сделал ему упрека в запирательстве, лжи, введении суда в заблуждение. О его честности перед судом говорит и признание им фактов сожжения по его приказу пикетов, чтобы они не были использованы Красной армией, сопровождаемые сожжением аулов, зимовок, угоном скота, насилиями и убийствами, о чем рассказывал свидетель Насыкбаев.
— При отступлении пикеты вообще все сжигались! — говорит Анненков.
— Значит, свидетель верно говорит? — спрашивает председатель суда.
— Да, верно! — подтверждает Анненков.
Смею утверждать, что все, о чем говорили свидетели-киргизы, было сделано не анненковцами. Все аулы и пикеты, жителями которых они были, находились между Семипалатинском и Сергиополем, и дивизия Анненкова, пройдя эти места ускоренным маршем в 1918 году, следуя в Урджар и далее на Семиреченский фронт, больше в эти края не возвращалась. Факты, которые приводили свидетели, датируются ими концом 1918-го и 1919 годами, когда Анненков прочно увяз под Черкасской обороной. Анненковцы никак не могли появиться в это время между Семипалатинском и Урджаром, потому что им там нечего было делать: за охрану Сергиопольского тракта отвечал не Анненков, а генерал Ярушин. Поэтому все, о чем говорили свидетели-степняки, лежит на совести Ярушина и его преемника полковника Смердинского, но не Анненкова.
Нисколько не оправдывая насилия белых солдат над женщинами, хочу все-таки сказать, что их масштабы сильно преувеличены, потому что половина «изнасилованных» были доброволицами. Думать так мне позволяет следующее.
Записки В. Н. Ефремова написаны автором в конце 1920-х годов в эмиграции сразу после описываемых событий и в настоящее время хранятся в архиве Объединения Лейб-Гвардии Казачьего полка в Париже. В воспоминаниях повествуется о побеге автора в Китай из большевицкой России. Подробно рассказывается об отходе белых отрядов в Китай после поражения в Гражданской войне и дальнейшей судьбе беженцев. Записки Ефремова уникальны тем, что это практически единственный известный на сегодняшний день мемуарный документ эпохи, рассказывающий о борьбе на далекой окраине России – в Семиреченской области (ныне Юго-Восток Казахстана) – со стороны белых.В сборник вошла работа современного исследователя Гражданской войны в России Вадима Алексеевича Гольцева.
Книга «Терновый венец атамана Дутова» – это предпоследнее произведение известного исследователя Гражданской войны в России Вадима Алексеевича Гольцева, автора книг «Сибирская Вандея», «Кульджинский эндшпиль полковника Сидорова» и других.«Терновый венец атамана Дутова» представляет увлекательное расследование – своего рода исторический детектив, рассказывающий о последних месяцах жизни одного из вождей Белого движения, Оренбургского войскового атамана Александра Ильича Дутова и его гибели.Ликвидация атамана Дутова в китайском Синьцзяне – одна из самых первых операций советских спецслужб за рубежом по устранению противников Советской власти, которая до сих пор была окутана завесой тайны.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.
Немало драм и трагедий, постигших отечественный советский Военно-морской флот, несправедливо забыто. Среди них — гибель минного заградителя «Ворошиловск» в 1950 году при выгрузке мин у острова Русский, подводной лодки М-200, столкнувшейся в 1956 году с эскадренным миноносцем «Статный», загадочное исчезновение подводной лодки С-117 и всего экипажа во время учений в 1956 году, драматический поход 69-й бригады подводных лодок Северного флота на Кубу в 1962 году, таинственная гибель атомной подводной лодки К-8 во время учений «Океан-70» около Азорских островов в 1970 году…Об этом и многом другом рассказывается в книге писателя и журналиста капитана 1-го ранга Владимира Шигина.
Война… С этим словом связано множество самых противоположных, порой отталкивающих образов. Это не только гром сражений, молниеносные атаки, бравурные марши и победные парады, но и ряды печных труб сгоревших деревень, «рвы смерти», братские могилы, грохот рушащихся зданий, стоны искалеченных умирающих людей, страх в глазах детей. Война — это гарь пожаров и спёртый воздух блиндажей и землянок, запах йода и хлорки. Книга О.И. Казаринова рассказывает о малоизвестных, не героических, шокирующих сторонах войны, являющихся её каждодневной реальностью.
В книге профессора-востоковеда на документальной основе показана политика милитаристской Японии в отношении Советского Союза накануне и в годы Второй мировой войны. Раскрытие стратегических и оперативных планов, комплекса мероприятий по подготовке к войне против СССР в 1931–1945 гг. дает возможность глубже понять характер агрессивных замыслов японского руководства, вскрыть причины провала так называемой стратегии «спелой хурмы», предусматривавшей вероломное нападение на нашу страну в случае ее поражения в войне против гитлеровской Германии, а также опровергнуть фальсифицированную версию о якобы «честном выполнении Японией японо-советского пакта о нейтралитете 1941 года».
Летом 1918 года белые армии предприняли наступление на важнейший стратегический пункт — Царицын. Вокруг этого города развернулись многодневные бои, в которых в конечном счете победу одержали большевики. Оборона Царицына стала не только одним из самых важных сражений Гражданской войны, но и поворотным пунктом в карьере И.В. Сталина. Для него Царицын оказался тем же, чем Тулон для Бонапарта — отправной ступенью для резкого карьерного роста. Эта книга, впервые изданная в 1941 году, хотя и содержит неумеренные славословия в адрес вождя народов, тем не менее, является желанной находкой для истинного любителя военной истории.