Сибирская Рапсодия - [2]

Тихон удивился.

— Ничего себе! Уж год их никто не видел, и опять, значит!

— Так это не все! Дальше гляжу — выходят оттудова эти зеленые, и говорят мне: неси нам, говорят, Петрович, зимние валенки Тихона — ну, я тебе их с того года не отдал еще! Так вот, эти-то и говорят: нужны они нам, ну позарез просто нужны. Ну, я, на … с ними спорить, встал, в кладовую иду. Только руку за валенками потянул, вдруг глаза открываются: сам на полу лежу, а вокруг — ни валенок, ни инопланетян! На часы посмотрел — утро. Весь дом обыскал, и нигде нету!

— Кефир, свежий кефир… — несмело сказал вошедший на следующей остановке очередной продавец. Кефир сибиряки не любили, потому мужик был немедленно вытолкан из трамвая.

— Пропил ты мои валенки просто, Петрович, — нахмурился Тихон, еще больше расстраиваясь, и отвернулся от собеседника.

Потом решил, что пора выпить, достал из кармана бутылку и прочитал этикетку:

«ВОДКА ПРОСТАЯ, 40 %. ОДОБРЕНО МИНЗДРАВОМ СИБИРИ»

2. КГБ

Атомная электростанция, на которой работали Тихон с Петровичем, снабжала энергией две соседние сверхстратегические ракетные базы, Секретный Военный Завод и лагерь с политзаключенными.

От трамвайной остановки до АЭС можно было добраться только на лыжах. Лыжи, как и винтовку, сибиряки почти всегда носили с собой и оставляли у выхода из трамвая.

— Погоди, Тихон, не поспеваю за тобой! — пыхтел Петрович сзади. — Что ж так быстро идешь?

— Опаздываем, начальство будет ругаться.

— Смотри, медведь! — испуганно сказал Петрович, останавливаясь, и поднял ружье.

Тихон пригляделся и облегченно вздохнул: медведь был знакомый, и шел он по своим делам.

— Это ж ручной, Тишка, не узнал что ли? Он на станции живет, идем.

— А, и правда, ручной… Не признал в полутьмах.

У огромных ржавых ворот станции, покрашенных в грязно-зеленый цвет, стояли два сотрудника КГБ в круглых фуражках. КГБ-исты единственные из жителей Сибирска не носили шапок-ушанок, потому что не положено, и многие были наполовину глухими — уши не выдерживали холода.

— Идут, бездельники, — сказал один из них, низкорослый и худой, махнув в сторону Тихона и Никанора рукой.

— И вправду, в лагеря бы их всех! — отозвался второй, высокий и толстый, хмуря брови. — А потом расстреливать, расстреливать…

За наполовину разрушенным забором высились пять зданий атомной станции — четыре реакторных блока и корпус обслуживания. На серой бетонной стене последнего красовались большая выцветшая красная звезда, серп и молот, а рядом висел новый герб — двуглавый медведь с балалайкой и бутылкой водки в лапах. Внутри зуб на зуб не попадал — холодно, ночью не топили. Отопление на станции, как и везде в Сибири, было печное. Тихон сел за пульт управления и сказал Никанору Петровичу:

— Сходи-ка за дровами в сарай к снабженцам. Сидеть не могу — холодина. А водки с собой мало.

Петрович ушел, а Тихон достал из-за пазухи самокрутку, спички из кармана, и первый раз за утро закурил, уставившись на приборную панель.

Пульт управления состоял из тумблеров типа ВКЛ-ВЫКЛ, красных лампочек и приборов со стрелками. Половина приборов зашкаливала, как всегда. Мужик угрюмо посмотрел на приборы и достал вторую бутылку водки.

3. Политзаключенные

Внезапно большая красная лампа, третья справа, стала мигать. Тихон мгновенно протрезвел и пнул пульт управления ногой. Мигание прекратилось лишь на пару секунд, а потом возобновилось с еще большей частотой.

— Ну что ж ты, …, опять, что ли? — выругался Тихон и пошел к начальству в кабинет докладывать.

Начальство сидело за большим столом, сплошь уставленным бутылками водки, и выпивало. На полу валялась балалайка с порванными струнами.

— Здорово, Иваныч, тут такое дело… — начал Тихон, но начальство прервало его, грохнув граненым стаканом по столу.

— Садись, Тихон. Пей.

Пришлось выпить. После первой бутылки Иваныч сказал:

— Да-а, перевелись нынче хорошие инженеры. Все туда, — тут он указал рукой на запад, — уехали, теперь за телевизерами сидят, эти, программы придумывают для… для…

— Микрософта, — подсказал Тихон, вспомнив хитрое название.

— Во-во, и не говори. Для Микрософта. Все инженеры туда уехали. И дома у всех телевизеры, ванны, как у каких-нибудь там нефтяников. Тьфу!

Тихон тоже плюнул. Нефтяники жили в поселке к северу от Сибирска, и настоящие сибиряки их не любили. Ну разве можно уважать людей, которые не носят бороду и вместо водки пьют какую-то подкрашенную дрянь?

— Вот осталось вас в отделе четверо всего, а если инопланетяне нападут? Или мутанты из подвалов полезут? Политзаключенных — вон, втрое больше, чем мужиков во всем Сибирске! А если кто из лагеря сбежит и станцию захватывать будет? Кто обороняться станет? Эти, что ли, из КГБ?

— Да нужно им это! — отозвался Тихон и выпил еще. — Им бы только мужиков простых расстреливать.

Начальство согласно кивнуло, взяв со стола следующую бутылку.

— Снабжения никакого. Вот, опять сейчас не знаю, чем вам на неделе зарплату выдавать — водкой, дровами или табаком?

— Мне лучше табаком, — Тихон заметно повеселел. — Он нужнее. Или патронами, если будут.

— Кстати, где Вова и Василич? — спросил Иваныч, разливая по стаканам. — Я только вас с Никанором сегодня видел.