Сибирская эпопея - [66]

* * *

Армия? Это то, что приходило на ум при виде кортежа, покидавшего Санкт-Петербург и направлявшегося в сторону Урала. В экспедиции участвовало 5 000 человек, в том числе 600 офицеров, матросов и солдат.⁴⁶ В ней собрались представители всех профессий: от плотников, кузнецов и слуг до художников-пейзажистов, от торговцев лошадьми до секретарей. Беринг поделил гигантское «войско» на семь отрядов, каждый из которых отвечал за свой участок. Первый должен был обеспечить описание арктического побережья от Архангельска до реки Оби, второй – от Оби до Енисея. Третьему поручено описать Таймырский полуостров к востоку от Енисея, а четвертому – двинуться ему навстречу от устья Лены. Пятому предписывалось обогнуть крайнюю точку континента и пройти от Камчатки до Лены, за шестым закреплялась Америка, а за седьмым – Япония и соседние архипелаги.⁴⁷ Капитан-командору поручено учредить по всей России систему подстав: ставки настолько велики, затраты настолько значительны, что Санкт-Петербург хочет быть в курсе каждого шага. Сомнений нет, и тут все историки согласны: речь идет о самой выдающейся научной экспедиции в мире. Немецкий историк географии Ганно Бек замечает, что никто еще не сталкивался со столь огромными логистическими трудностями. Даже проблемы более поздних полярных экспедиций не достигнут такого уровня сложности.⁴⁸

Академики, отбывавшие в экспедицию, были с большим почетом приняты императрицей Анной Иоанновной. Во время аудиенции каждый подошел к ее ручке⁴⁹, она пожелала им удачи. В последующие дни им давали аудиенции другие члены императорской фамилии. Ученым предстояло провести значительную часть жизни, осваивая неизведанные земли вдали от цивилизации. Риски огромны, никто не знал, какие именно опасности подстерегали «бродячую» академию.

Во главе научного воинства трое иностранцев, которые в каком-то смысле символизируют самые лучшие и самые худшие стороны Академии наук. Герхард Фридрих Миллер. 29 лет, немец, выходец из того потрясающего кластера учености, в который в ту эпоху входили университеты Саксонии и Тюрингии – Лейпцига, Галле, Виттенберга и Иены. Ему поручены гуманитарные изыскания: история, лингвистика и этнография – наука, которая практически зародится во время этих исследований. Портретов Миллера не дошло до нас, но, если верить современникам, он был «красивым мужчиной»⁵⁰, крупным, способным переносить трудности. Миллер демонстрирует недюжинную эрудицию и удивительную работоспособность, он без устали выискивает параллели, соединяет и сравнивает факты, анализ которых требует самых разнообразных знаний. Память Миллера удерживает малейшие детали, он великолепный историк, ему легко даются языки, которые он выучивает по мере продвижения экспедиции. Путешествие приведет его в Сибирь, он проедет не менее 40 000 км и создаст монументальное описание этой страны. Несмотря на многие превратности, связанные, в частности, с его иностранным происхождением, Миллер станет одним из самых преданных слуг для принявшей его империи и основателем российской исторической школы.

Его соотечественнику Иоганну Георгу Гмелину 23 года. Он играл ту же роль, что и Миллер, но в области естественных наук. Гмелин учился в Тюбингене – можно сказать, Гарварде XVIII века. Он поступил в этот знаменитый университет в 13 лет, защитил первую диссертацию в 16, стал доктором медицины в 18 и членом Санкт-Петербургской Академии наук в 22. Ему все досконально известно: химия, физика, ботаника, зоология, геология и медицина. Книга Flora Sibirica, написанная им после возвращения, остается классическим сочинением по ботанике. Линней замечал, что Гмелин в одиночку открыл столько же растений Сибири, сколько все остальные исследователи вместе взятые.⁵¹

И, наконец, Людовик Делиль де ля Кроер, старший из братьев Делилей, но уступающий им в образовании. Имя Делиль стало известно в астрономии благодаря работам младшего брата Жозефа-Николя. Людовик попал в академические круги благодаря репутации брата и его влиянию в окружении императрицы. Однако даже самые хвалебные отзывы не способны сделать из обычного человека хорошего ученого. Коллеги не уважают Людовика и сомневаются в его компетентности: как насмешливо-доброжелательно замечает Гмелин, тот обладает добрым сердцем и огромным желанием сделать что-нибудь великое, что-нибудь прекрасное для науки, так что остается лишь надеяться, что однажды ученый мир заговорит о нем. Но Гмелин сомневается в том, что Людовика ждет успех. Тон Гмелина почти сочувствующий, поскольку астроному ничего не удается. Его измерительный прибор разбился во время путешествия. Он не смог починить его и в конце концов перепоручил большую часть наблюдений, которые еще можно было провести, своим помощникам, молодым многообещающим российским ученым. В повседневной жизни де ля Кроер был человеком приветливым, но слишком поглощенным своим статусом, внешностью и образом жизни, что очень быстро стало предметом саркастических и даже презрительных реплик его попутчиков. Людовик де ля Кроер страдал морской болезнью, но появлялся на палубе всегда напудренным и в парике. По-русски он не говорил совсем – можно представить, как он выглядел бы в компании матросов в Тихом океане. Даже глава экспедиции не испытывал к нему уважения. Однако Беринг ни на йоту не был готов отступить от инструкций императрицы. Имя француза занесено в список специалистов, которые должны отправиться в Америку, следовательно из троих братьев-академиков именно ему предстояло пройти эту часть экспедиции.