Сибирская эпопея - [55]

С тех пор многое переменилось. Человек, которого должен принять преемник Людовика XIV, заметная персона в Европе, и игнорировать его не пристало. В 1709 году под Полтавой Петр I разгромил Швецию, лишив ее статуса великой державы. Россия отвоевала балтийские земли и получила выход к морю, о котором она так мечтала. Ее границы расширились до Персии и Кавказа. И, что особенно впечатлило современников, Петр I построил на Неве ex nihilo (с нуля) столицу – практически на болотах. Он вынудил придворных и представителей родовитых домов последовать туда за ним и собрал на этой гигантской стройке самых талантливых и амбициозных архитекторов и художников своего времени. Во Франции царь рассчитывал, среди прочего, осмотреть Версаль и Версальский парк, о которых был наслышан. Он строит дворец в Петергофе и надеется почерпнуть в этом визите что-то полезное для себя. Петр I хотел бы также объединиться с Францией для борьбы с вечными противниками – Швецией и Польшей. Имея в виду эту цель, он подумывает о возможном союзе между юным королем Франции Людовиком XV, которому в то время было всего лишь восемь лет, и своей наследницей Елизаветой – через 25 лет она станет одной из самых величественных императриц России. Когда Петра I знакомят с мальчиком-королем, он преувеличенно оживлен: презрев правила протокола, царь хватает Людовика, поднимает в воздух, с чувством расцеловывает в обе щеки, хохочет, довольный тем эффектом, который производит его экставагантное поведение на придворных.

Царь-реформатор имеет и другие цели. Как и во время визитов в другие страны, его ежедневник пестрит назначенными встречами с самыми великими умами и изобретателями Европы. Наука и научные открытия – это страсть Петра I с младых лет. Во Франции он также рассчитывает почерпнуть новые идеи и познакомиться с новейшими технологиями. Его интересует устройство Французской Академии, и, вернувшись в Санкт-Петербург, он учреждает российскую Академию по ее образцу. Петра I приняли со всей торжественностью, как сообщает хроникер. «Ему оказали честь, продемонстрировав несколько новых машин, и он с большим интересом осмотрел их. Он нанес несколько визитов в Обсерваторию и принимал ученых в особняке Ледигьер, где беседовал с ними. В частности, в беседах с географами он сообщил ценные сведения для исправления ошибок, содержавшихся в картах относительно его огромной и мало кому известной империи».¹ Во время этих бесед царю неоднократно задавали вопросы, касавшиеся самой главной тайны того времени: соединена ли Азия с Америкой? Существует ли морской северный путь, позволяющий добраться до Китая? Не соблаговолит ли Его Императорское Величество поделиться своими соображениями по этому поводу?

Петр I поражен настойчивостью этих расспросов. Еще до отъезда из Санкт-Петербурга он получил записку Фёдора Салтыкова, сына тобольского воеводы, в которой тот излагал план морских исследований арктических и дальневосточных берегов до границы с Китаем вблизи реки Амур. «И ежели оной проход до китайских и до епонскаго берегов сыщется свободной, в том будет вашему государству великое богатство и прибыль, – пишет Салтыков, – потому из всех государств, как из Англии, из Галандии и из иных, посылают во Ост-Индию корабли, которые переходят линею дважды, как они ходят вперед и назад обращаются; в которых местах от жаров множество у них людей помирают и от скудости провиантов, ежели они продолжаются долго в пути; и по обретении оного станут желать туды ходить тем проходом».² Затем тот же вопрос задает Петру I один из самых старинных и уважаемых его корреспондентов – Готфрид Вильгельм Лейбниц, философ и математик, с которым он встретился во время путешествия по Европе. Царь достаточно долго общался с ним в Брауншвейге незадолго до его смерти, и тот настоятельно призывал Петра I разрешить наконец эту географическую загадку. Лейбница очень увлекал спор, будораживший вот уже больше 150 лет научную и политическую элиту Европы. В 1562 году, после открытия европейцами Америки, венецианец Джакомо Гастальди первым выдвинул идею об обособленности Азии и Америки.³ Позже и другие, например, англичанин Хемфри Гилберт, утверждали, что отсутствие диких животных, перебиравшихся из «Катая и Тартарии в Америку», – важное доказательство географического разрыва между двумя континентами. Существование пролива, который Лейбниц в беседах с Петром I называет «Анианский», и есть средоточие тайны. Знание его ширины помогло бы уточнить границы Америки и установить размеры планеты. После его отъезда Лейбниц писал, что интересы царя сосредоточены главным образом на мореплавании, и выражал надежду с его помощью узнать наконец соединены ли между собой Азия и Америка.⁴ Ученый полагал, что российский царь предназначен для того, чтобы выполнить великую миссию. И вот в Париже Петр I слышит снова тоже самое. Французская Академия даже обращается к царю с просьбой об официальном разрешении срочно отправить в его страну французскую экспедицию, которая измерит «расстояние между Азией и Америкой». Петр I отвечает уклончиво. Его можно понять таким образом, что Россия сама способна справиться с этой задачей. Царя трудно провести. Франция, тесно связанная с северными колониями Америки, стремится, как и другие державы, соперничающие с ней, прибрать к рукам еще не открытые территории Тихого океана и Крайнего Севера. Уступив Гудзонов залив Англии, активно распространявшей свое влияние по миру, Франция изо всех сил старается нагнать лидера, пройти по новым дорогам и основать новые фактории. Если Азия и Америка соединены между собой, то речь шла о беге наперегонки: кто первый установит границу в свою пользу. Россия – со стороны Азии, Франция и Англия – со стороны современной Канады неизбежно должны были столкнуться лбами. А если континенты разделены морем, Франция могла запросто потребовать, чтобы к ней отошла вся территория, лежавшая к востоку от пролива. И не только Франция. Не было никакого сомнения, что Испания, контролировавшая в то время юг Калифорнии, и Англия, корабли которой в свою очередь достигли Тихого океана, не меньше, чем Франция, стремились проникнуть в тайну существования северо-восточного прохода. Здесь наука смыкалась с геополитикой.