Сибирь - [52]

…В 9 часов мы садимся в автобус, который должен нас отвезти на Байкал по одной из двух дорог, которые идут из Иркутска, большого города, затерянного в бесконечности. Гид рассказывает нам опять общие сведения о Сибири. Природные ресурсы: лес, нефть, алмазы. Площадь — 8 миллионов квадратных километров, население — 42 миллиона жителей. Эти цифры немного отличаются от тех, которые я уже записала несколько раньше: 49 и 13. В действительности, по последним данным, 39 миллионов жителей на 13 миллионов квадратных километров. Это значит три человека на один квадратный километр. (Во Франции — 110 человек на квадратный километр.) Сравним с китайским городом-регионом Шонкинг, который насчитывает почти столько же жителей. Теперь немного понятны русские измышления о китайской угрозе колонизации южных районов Сибири.

Но когда мы едем далеко за город, путь в автобусе — это всегда счастливая возможность подышать… Почти все что-то пишут, возможно, для будущих книг. Это подсказывает мне идею небольшой новеллы. Это была бы история двух писателей А. и Б., которые совершают одно и то же путешествие, и каждый хочет по возвращении написать о нем рассказ. Они беспрестанно следят друг за другом. Каждый пытается сохранить для себя самые интересные сведения, а другого снабдить ложной информацией, чтобы дискредитировать его книгу. Так как А. немного глуховат, Б. подсказывает ему вымышленные названия и слова, когда тот не понял название региона или горы. — Какие горы? — спрашивает А. — Карамбар, — отвечает Б. — Хорошо! (В действительности это горы Карабах…) В это время наш гид рассказывает о представителе сибирской фауны росомахе. Так как много русских в этих местах катаются на велосипедах, и мы встречаем множество таких групп, то я представляю, как это мог бы разыграть А., воспользовавшись этим. Он спешит рассказать Б., что росомаха нападает на велосипедистов, чтобы полакомиться велосипедными шинами. Я так и не закончила эту новеллу.

Утро свежее, в воздухе чувствуются капельки воды из-за большой влажности. Я спокойно продолжаю безобидно фантазировать. Впрочем, Байкал вызывает у меня только мирные картинки времен Мишеля Строгова: я все еще не прочитала книгу Оссендовского. (Как, впрочем, и книги Сильвена Тессона, среди них его «Небольшой трактат о необъятности мира», который был бы мне таким хорошим компаньоном в сибирском одиночестве: по мнению автора, во время путешествия не надо читать ничего связанного с этим путешествием. Я об этом сейчас сожалею.) Я прочту Оссендовского в самолете, возвращаясь домой. И сразу пойдут впечатляющие образы. В 1919 году, во время отступления Белой армии из Сибири, как ранее Енисей, так позднее и Байкал покрылся трупами. «Когда Красная армия гналась за ними по пятам, многие белые пытались уйти на юг по льду замерзшего озера: тридцать тысяч солдат, их семьи и пожитки. С приходом весны замерзшие трупы и их добро ушли на дно озера. Сотни тысяч гражданских лиц в эту сибирскую зиму продолжали идти на восток вдоль Транссибирской железной дороги, пытаясь добраться до Владивостока».

Несколько минут переправы на пароме, и мы достигаем пункта нашего назначения. Ледяной воздух, сильный мороз, вдали горы, увенчанные белым над зелеными склонами, и, вокруг нас до бесконечности кристально чистая голубая вода, тихая и гладкая. Поверхность озера имеет вытянутую форму, как Бельгия, его глубина достигает местами 2000 метров. Здесь сосредоточены 25 процентов запасов питьевой воды планеты. Воды чистейшей, без конца очищаемой разными бактериями. Небольшая, довольно бедная деревня Слюдянка расположена вокруг жалкого маленького порта с несколькими ржавыми судами. Именно отсюда отъезжает экскурсионный поезд, который едет вдоль озера несколько десятков километров, делая остановки в нескольких избранных местах. Я покупаю пуловер в магазинчике, скорее вагончике, хозяйка которого, несговорчивая девушка с резкими чертами лица, продолжает тем временем свой разговор с двумя не менее резкими типами. Там продаются всякого рода продукты, зубная паста, банки сардин, игрушки. Как старый передвижной домик американского запада, он стоит на угловых клиньях, в него заходят по деревянным ступенькам. Наклонный откос заканчивается рельсами. Маленькая черно-белая собачка бегала, а затем улеглась перед этой будкой, сама более напуганная нашей группой, хоть и яростно на нас лаяла. Мне хотелось ее сфотографировать и хотелось, чтобы она в это время смотрела на меня. Я вдруг вспомнила русские слова и крикнула ей: «Собачка, собачка, смотри на меня!» Русские с удивлением оглянулись, я еще никогда не произносила такую длинную фразу. Собачка в неподвижности застыла, глядя на меня, а затем принялась радостно лаять.

Маленький поезд останавливается в определенных местах, давая нам возможность пройтись по берегу. Затем мы собираемся и продолжаем путь. Из моего окна, тем более при движении вдоль берега, озеро вызывает ощущение, что вся его масса водяного молчания через все поры проникает глубоко в вас, будит и настораживает. На одной остановке на прекрасном пляже, покрытом мраморной галькой чистейшего белого цвета, становится опять очень холодно, пахнет водой, озоном и хвоей. Температура воды, должно быть, не превышает восьми градусов, но двое или трое из нас, и среди них М. d. К., настоящая дочь моряка, собираются искупаться и делают это! Когда они выходят из воды, торопливо проплыв несколько метров, они похожи на вареных раков…